2070

Вель Ольга

Склонив голову, я подошёл к Уззе, ожидая указаний. Она движением руки велела продолжать работу.

— Что с вами сделали? — прошептала Надежда Маратовна, кладя мне в тележку охапку прутьев.

— Залечили рану, — так же тихо прошептал я в ответ. — Их медицина так же развита, как и технологии. А ещё они дали совет, как легче всё это пережить.

— Да? — в голосе Надежды Маратовны раздалась горечь. — Какие заботливые.

— Мы не должны ни о чём спрашивать, ничего просить у них. Чем послушнее мы будем, тем легче будет наше существование.

Надежда Маратовна злобно

фыркнула и плюнула на землю.

— За кого они нас принимают? За ручных зверушек?

Я пожал плечами. Ещё три недели назад я бы разделял её возмущение, но сейчас мне всё это было не важно.

— Надо передать другим, — наконец произнёс я. — Возможно, если прислушаться, наша жизнь действительно будет легче. Поможете распространить информацию? — Надежда Маратовна кивнула.

Передвигаясь по участку, мы тихо передавали нашим соседям слова Иных. Многие возмущались, как и Надежда Маратовна, и говорили о том, что не готовы покорно склониться перед захватчиками. Другие, внемля голосу разума, молча кивали головой и продолжали свою работу.

Около девяти вечера нас вернули домой. Уставшие и измотанные, мы медленно поднимались по лестнице, не в силах говорить.

Не успел я запереть дверь своей квартиры и разуться, как на лестничной площадке раздался пронзительный крик и грохот. Тихо застонав и проклиная себя, я открыл дверь и, встав на пороге, спросил у пробегающей мимо девушки:

— Что происходит?

— Дети пропали! — на бегу откликнулась та и скрылась из виду.

Медленно я пошёл за ней, хотя всё моё существо кричало о том, что необходимо вернуться в квартиру и перестать беспокоиться о других. На лестничной площадке третьего этажа я неожиданно столкнулся с Уззой. Из холла раздавались пронзительные крики, визги и рыдания, а также глухие удары и тихий треск.

— Куда ты направился? — тихо поинтересовалась Узза.

— Я…

— Насколько я помню, детей у тебя нет.

— Я переживаю, — выдавил я. — Дети ничего вам не сделают, а их родители могут. Зачем вы их забрали? Что с ними будет?

— Глупец, — покачала головой Узза. — Я даю тебе последний шанс вернуться в квартиру. Иначе…

— Убьёте меня? — надежда в моём голосе вызвала на лице хмурую гримасу удивления.

— Не в твоём случае. Тебя будет ждать участь худе страшнее смерти, — Узза зловеще улыбнулась. — И запомни раз и навсегда: никто не сможет оказать нам достойный отпор. И что делать с детьми касается только нас. Возвращайся в квартиру, Марк. Будь разумным существом.

Я колебался. Мне безумно хотелось скрыться за дверьми своей квартиры, укрыться с головой одеялом и хоть немного побыть в тишине и одиночестве, не переживая и не думая ни о чём. Но перед глазами стояло заплаканное лицо Вадима, который из последних сил держался и прижимал к себе сестрёнку, шепча ей успокаивающие слова. Вернуться в квартиру означало предать его.

Узза прожигала меня взглядом. Через невыносимо долгую минуту я развернулся и, шатаясь, пошёл вверх по лестнице.

— Правильный выбор, Марк, — раздался мне вслед девичий голос.

Вернувшись в квартиру, я сразу же прошёл на кухню

и, налив воды из-под крана, осушил две чашки. Открыл холодильник без особой надежды обнаружить что-то съестное, но тут же в шоке отшатнулся. Поморгал, отгоняя наваждение. Но десяток консервных банок никуда не исчез, а вместе с ними тонкие пласты вяленого мяса и бутылка молока. В шкафчике над раковиной обнаружился пакетик с растворимых кофе, пресные галеты и буханка хлеба.

Я был безумно голоден и измучен длительной работой, поэтому, не раздумывая, соорудил несколько бутербродов и запил их стаканом молока. Мяса оказалось на удивление вкусным, хотя и не было похоже на привычное из магазина, а хлеб ещё горячим, будто его только вытащили из печи. Насытившись, я умылся и обработал руку заживляющей мазью, правда, не надеясь, что обычное средство за сущие копейки способно облегчить боль, вызванную инопланетным орудием пыток.

В спальне я обнаружил несколько комплектов одинаковых серых комбинезонов, несколько футболок и одну ветровку с капюшоном. Это становилось всё интереснее. Мотивы Иных с каждым поступкам становились менее понятными и логичными. Если они захватили нас с целью превратить в своих рабов, то зачем тратиться на нас? С другой стороны, вспоминая прошлый век, я подумал, что толку от рабов, если они голодают и мёрзнут. Уничтожать тысячи трупов затруднительно, а полуживые люди неспособны нормально работать.

В ту ночь мне спалось гораздо лучше. Приглушённый шум с первого этажа и из соседних квартир, крики на улице, гул кораблей — всё это казалось чем-то далёким и не касающимся меня. Мне хотелось лишь спать.

Утром меня разбудил звук сирены. Я проснулся моментально и в первый момент даже не смог сообразить, что происходит. Но тут же сирена смолкла, и раздался мужской голос:

— Объявляется подъём. У вас есть двадцать минут, чтобы позавтракать, одеться и спуститься для сбора на работы. Время пошло.

Раздалось громкое тиканье, словно кто-то повесил в небе огромные часы. Я потёр глаза, потянулся и отправился в ванную. Холодный душ помог взбодриться, и через несколько минут я уже завтракал. Не зная, когда в следующий раз удастся поесть, я запихнул в себя чуть ли не через силу три бутерброда, чашку кофе и пару галет.

Голос за окном сообщил, что осталось пять минут, и я поспешил одеться. Вся моя одежда исчезла, поэтому я надел один из комбинезонов, оставленных Иными. Он оказался удобным, не стеснял движения, а манжета на правой руке мягко обхватывала больное запястье.

В холл я спустился первым. Узза уже была там. На этот раз на ней был комбинезон с короткими рукавами и штанинами чуть выше колен. Под тонкой облегающей тканью виднелись рёбра, и мне невольно подумалось, что Уззе стоит больше есть. Тут же отогнал эту мысль. Не хватало ещё беспокоиться об этой инопланетянке. И тут же, как на зло, я обратил внимание, что вся правая голень Уззы была покрыта ужасными шрамами от ожогов. Покрасневшая, сморщенная кожа, вся в рубцах, резко контрастировала с бледной кожей на всём остальном теле, открытом взору.