23:59

Бамур Милана

Преодолевая вязкую сонливость, Майк заставил себя сосредоточиться на лекции.

– По окончании университета, – вещал профессор, – вы будете способны оценивать поступающую информацию и анализировать данные, вы будете разбираться в анатомии, трупных явлениях и аутопсии…

Упоминание о трупных явлениях вызвало заметное оживление. Студенты зашептались, и заерзали на своих местах.

Профессор спрятал тонкую улыбку в элегантно подстриженных седых усах и невозмутимо продолжил:

– Вы будете не только знать, но и уметь использовать важнейшие техники криминалистического анализа

и продемонстрируете это умение на реальных случаях.

Снова перешептывание и возбужденное шуршание в аудитории.

Профессор явно наслаждался собой. Тетя Джулия, будучи актрисой, посвятила любимого племянника в некоторые секреты мастерства, и сейчас Майк непроизвольно анализировал движения и голос преподавателя. Тот отпускал остроумные шутки, делая паузу точно в том месте, когда слушателям положено смеяться, повышал голос тогда, когда требовалось привлечь внимание и понижал его, создавая драматический эффект.

Майк восхищался людьми, которые чувствовали себя, как рыба в воде, перед большой аудиторией. Сам он начинал отчаянно краснеть, если ему приходилось говорить с незнакомыми людьми, голос его дрожал и срывался, проклятый страх удавкой сдавливал горло. Учитель в школе первые два года думал, что Майк страдает заиканием.

Майк потер ладонью слипающиеся глаза. Несмотря на ухищрения Ходжкинсона, он начал впадать в состояние среднее между сном и летаргией. Сознание его начинало уплывать. Проклятая ведьма со своими ритуалами! Из-за нее он чувствовал себя не выспавшимся и усталым на его первой в жизни лекции по криминалистике.

– Серология и анализ ДНК, – доносился как будто издалека профессорский голос, – криминалистическая токсикология, расследование пожаров, расследование случаев с использованием огнестрельного оружия, анализ документов, энтомология и криминальная психология…

*

Курс «Практические навыки в криминалистике» проходил в новом корпусе. Майк с трудом нашел нужную аудиторию и, тихо проскользнув в дверь, занял место в последнем ряду. Брент Станфорд – так звали преподавателя. Отзывы о нем были противоречивыми. Половина студентов, закончивших курс, его ненавидела, вторая половина – обожала. Все, без исключения, упоминали о его чувстве юмора, причем, та половина студентов, которая ненавидела Станфорда, явно пострадала от его насмешек, а та половина, которая обожала – смеялась до слез над первой половиной.

Крупный мужчина с зычным голосом, ажитированно размахивающий руками, менее всего походил на преподавателя. Если бы Майк случайно встретил его на улице, то, наверно, принял бы его за портового грузчика. Костюм неопределенно-серого цвета сидел на нем не то, чтобы, как на кобыле седло, но, скорее, как костюм на кобыле.

– К концу этого курса вы научитесь интерпретировать данные лабораторного анализа, – гремел он, подтягивая сползающие штаны, – читать графики и карты, делать статистический анализ. Наука, как известно, говорит языком математики, а криминалистическая наука не только говорит, но кричит, шепчет и поет песенки на математическом жаргоне. Поэтому сегодня мы начнем с того, что вспомним некоторые формулы из школьного курса.

Майк вздохнул. Вспоминать школьный курс очень не хотелось.

Единственное, на что Майк надеялся, так это на то, что Станфорд сосредоточится на письменных работах. В математике Майк не был гением. Он успешно справлялся с задачами, когда у него было достаточно времени, чтобы подумать, но в условиях стресса, на экзаменах, он терял голову и начинал делать глупейшие ошибки. Старый учитель математики, знавший Майка и его семью, закрывал глаза на ошибки и завышал ему оценки. Возможно, этому способствовало знакомство старого математика с тетей Джулией, – он много лет был горячим поклонником ее актерского таланта. Однако, Майк прекрасно сознавал, что новые преподаватели в университете, не знающие особенностей его характера, могут и не проявить подобного понимания, а тетя Джулия, лучший друг и советчик, была далеко.

– Я начал свою карьеру с математики, – тем временем рассказывал профессор, снова подтягивая съезжавшие с бедер мешковатые штаны, – но потом решил, что математика – слишком сложная наука и решил переключиться на химию. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что химия – это наполовину математика…

Профессор Станфорд дал несколько задач, с которыми все справились почти одновременно и, более или менее, успешно. Майк с облегчением вздохнул. Если дело ограничится такими задачами, возможно, ему удастся пересидеть этот курс.

Профессор Станфорд казался довольным. Он весело потер руки и написал на доске условия следующей задачи.

Эта задача была намного сложнее. Майк чувствовал, как нервы снова берут верх над мозгом. Он тупо уставился на пустой лист тетради. Все формулы внезапно вылетели у него из головы и остались только страх и оцепенение. Он оглянулся на других студентов.

Остальные находились в таком же затруднении. Сидевшая справа девушка азиатской внешности задумчиво грызла карандаш, уставившись на лист бумаги. Пара студентов, сидевших впереди, оживленно шушукались, очевидно, пытаясь найти решение совместными усилиями. Девушка пожимала плечами, а коротко стриженый парень чесал в затылке.

Профессор обвел аудиторию веселым взглядом. Наверняка задумал какую-то пакость, обреченно подумал Майк.

– Возможно, нам будет легче, если мы решим эту задачу все вместе, – радовался тем временем преподаватель, снова потирая руки, – Кто хочет выйти к доске и стать всеобщим посмешищем на следующие пять минут?

Майк вжал голову в плечи. Только бы профессор не назвал его имя!

– Ну же, смелее, – подначивал Станфорд, – всего пять минут позора у доски и ваше имя будут помнить до конца курса.

Майк почувствовал знакомые симптомы страха, охватывающего его всякий раз, когда взгляд учителя в школе останавливался на нем. Холодный пот защекотал шею. Чувство подвешенности в желудке сменилось острыми спазмами в животе. Все мышцы внезапно потеряли тонус. Майк нервно вытер о брюки потеющие ладони. Невозможность контролировать свой страх сводила его с ума. Только не сегодня, умолял он неизвестного школьного бога, я сделаю все что угодно, но только не сегодня, не в первый день!

Но Станфорд сосредоточил свой взгляд на парне, сидящем прямо перед ним, в первом ряду.