23 минуты мая

Совина Таня

— Тата, — обеспокоенно зовет сестра, — он что-то сделал, чего ты не хотела?

— Нет. Я сама с собой сделала то, чего не хотела.

— Ох, Таточка, — сочувственно шепчет она, — неужели, влюбилась?

— Не знаю, — признаюсь честно, — но ты видела его. Разве можно остаться равнодушной? И ведь Влад не просто красивая оболочка, внутри у него есть душа. Возможно, — говорю с надрывом и всхлипываю, — пара коротких проявлений доброты и заботы ничего не значат. Возможно, я выдумала идеальный образ у себя в голове. Но тупое

сердце…

Ловлю в зеркале презрительный взгляд водителя. Мол, очередная тупая бабенка, которая повелась на смазливую мордашку. А если учесть, что забрал он меня около дорогой гостиницы — то еще и на деньги. Посылаю ему не менее презрительный взгляд, стараясь вложить в него отчетливое послание «пошел нахер, не твое дело».

Вылетаю из машины не поблагодарив мужчину и несусь в свой номер, у которого стоит сестра со скрещенными руками и взволнованным взглядом. Прежде чем Леля на меня накинется, быстро говорю:

— Никаких расспросов. Не хочу лишний раз в этом копаться. Было и прошло. Я смогу переступить, а он тем более.

Сестра поджимает губы. Ее просто распирает от желания завалить меня вопросами, но она продолжает молча наблюдать за моей беготней.

— Я довезу тебя до аэропорта, — говорит Леля, хватая мою сумку.

Суета аэропорта, пролитые прощальные слезы, еще одно напоминание об обещании подумать над переездом, и самолет уносит меня в мой персональный кошмар.

11

— Таня, где Байдин?

Тяжело вздыхаю, расстегивая шубу. За мной дверь только что захлопнулась, а уже заваливают глупыми вопросами.

Людмила недовольно притоптывает высоким каблуком, каждый стук которого словно гвоздь вбивается в мозг. На улице гололед, ветер и мороз, а на брюнетке шпильки и короткое красное платье. Как только задницу не отморозила или цистит не заработала.

— Судя по тому, что время приближается к обеду, — отвечаю устало, убирая верхнюю одежду в шкаф и запихивая туда же дорожную сумку, — возможно, он вылетает из Краснодара.

— Но мне срочно нужно подписать…

— Люда, — перебиваю коллегу, — честное слово, я не прячу его в сумке. Поищи зама.

Обхожу, недовольно фыркнувшую женщину, и бреду в нашу импровизированную кухню. Сначала кофе, желательно ведро, — потом текучка.

— Мужика тебе надо, а то злая ходишь, бросаешься на всех.

Люда приземляет эффектный зад на стул напротив, доставая свою чашку. Знала бы она, что злая я именно потому, что из-за мужика поспала только в самолете и только пару часов.

Мысленно умоляю кофемашину побыстрее выдать мне живительного зелья, иначе выдержать Людкин треп не смогу. Жаль в кабинете нас сидят всего двое.

Здесь в Сургуте в административном офисе вообще штат небольшой. Зато на заводах-производителях оборудования и деталей для нефтегазопромысловых отраслей, как в муравейнике. Туда мне периодически приходится мотаться в командировки вместо Валенка или его зама.

Зачем

я вообще сегодня приперлась в офис, ведь Байдин ясно дал понять, что уволит. Наверное, оттягиваю момент встречи с Сомовыми.

Сжимаю горячую чашку в руках и досадливо морщусь. Мне нравится эта работа, но не нравится, что на меня навешивают чужие обязанности, особенно при помощи шантажа. Но с этим я в какой-то степени смирилась. И коллектив у нас приятный. Даже Люда, не смотря на ее постоянную болтовню. Не хочу, чтобы ко всем предстоящим неприятностям прибавились еще и поиски работы.

Согревшись и повысив уровень бодрости, решительно поднимаюсь. Хватит наматывать носовые выделения на кулак, пора заняться делом. Сажусь за свой компьютер, но не работать, а помониторить риэлтерские сайты. Съемные квартиры оставляю на крайний вариант и сразу просматриваю, что продается.

С первого дня, как получила здесь работу, я откладывала с каждой зарплаты и премии, потому что очень хотела сдать на права и купить машину. Сумма накопилась небольшая, всего тысяч двести. Но пару лет назад у дедушки умерла сестра и оставила ему большой добротный дом. Сначала я думала, что дед с бабушкой передут туда: дом хороший, двухэтажный, со всеми коммуникациями, но они наотрез отказались. Во-первых, далеко от родного поселка, а значит от мамы и еще дальше от меня. А во-вторых, тетка и ее муж подворовывали, и принципиальный Василий Казанцев не желал жить в доме, построенном на награбленное. После долгих споров и продажи наследства, дед разделил деньги между мной и Аленой, не слушая никакие наши возражения. Леше я об этом не рассказывала, иначе деньги исчезли быстрее, чем я успела назвать сумму.

Расстроенно качаю головой и опускаю лицо в ладони. Наверное, очень глубоко в душе, я всегда знала, что с Сомовым у нас не получится крепкой ячейки общества. Иначе рассказала бы и о наследстве, и о том, что откладываю на свою мечту. Но я почему-то сразу решила, что это не его дело и промолчала. Одно из моих лучших решений.

— Танюх, ты в порядке? — окликает меня Люда, выглядывая из-за своего монитора. — Ты какая-то странная сегодня. То смотришь остекленевшими глазами, то вздыхаешь грустно.

— Все нормально, Люд. Просто устала.

— Слушай, — она приподнимается на локтях, придвигаясь ближе, — а может рванешь сегодня со мной в какой-нибудь бар? Отдохнешь, расслабишься, найдешь себе грелку на ночь.

— Извини, но я правда очень устала. Давай в следующий раз.

Люда пожимает плечом и всем своим видом показывает, что я дура. Ну не рассказывать же ей, что прошлой ночью меня не только согрели, но и отжарили хорошенько. До сих пор все тело ноет, и воспоминания терзают душу. Когда разведусь буду утешаться ими. Не уверена, что смогу забыть этого несносного, наглого мужчину. Влад оставил слишком глубокий и яркий след в моем сердце.