264
Шрифт:
Всё это время его голову почти не посещали мысли, однако одна там родилась сама собой “Им нужен мой мозг”, - подумал космонавт, и этого было достаточно чтобы своей собственной головой, затылком, врезаться со всей силы в асфальт. Он даже показался каким-то мягким, но сознание, к сожалению Андрея, не погасло. Значит будет сделан ещё один удар, а потом ещё, на четвертый его голову кто-то почти нежно подхватил не давая завершить настолько изощрённое самоубийство.
В тоннеле снова загорается свет, сильнее чем когда-либо раньше за всё время, что космонавт находится в нём. От боли по всему телу он уже почти ничего не соображает, смотрит сначала
— Давайте побыстрее, — говорит кому-то мужчина всё ещё давящий на локоть Андрея, — а то он подохнет от потери крови, нам и так ничего хорошего не светит из-за Анти, а если ещё этого не довезём, то можно попрощаться с должностями.
Из десятков машин стоящих здесь несколько оказались фургонами, в которых, как оказалось, можно оказать скорую медицинскую помощь, в глазах у Андрея темнеет, но он всё ещё видит как к нему бегут двое человек с носилками. Весьма заботливо его кладут на них и бегут к одной из машин, тем его ожидает женщина, которая ловко разрезает штанины одну за другой, быстро бинтует ноги Андрею, а он сам не понимая зачем рассматривает внешность женщины: она смуглая, полная, чёрные глаза, такие же чёрные волосы, форма одежды на ней хоть и похожая на формы всех тут, но чуть другая, будто более лёгкая. Андрею она ничего не говорит, только вводит какой-то препарат чуть выше краснеющих бинтов на ладонях, а Андрей чувствует, что то ли засыпает, то ли умирает.
Но вот это состояние, падения в сон, как будто длится весь путь. Вот они покинули тоннель, в окнах машины, мелькают высотки, потом дома как будто вообще уходят до небес, потом только изредка в поле зрения пилота Кальмара попадают крыши малоэтажных строений. Далее лес, Андрея переносят из машины куда-то, это вертолёт, все всё время что-то говорят, и Андрей вроде бы понимает каждое отдельное слово, но они никак не складываются в единый смысл. Через неопределимое для космонавта количество времени, потому что для него всё сейчас казалось одновременно и мгновением, и вечностью, он почувствовал, что вертолёт приземлился. “Выносите его и держите так, чтобы он стоял, сейчас сам Томас Штаге будет с ним говорить”, - слышится чей-то приказ. “О чём?” — справедливо спрашивает кто-то. “Да я откуда знаю, какая разница?” отвечает первый голос.
Из вертолёта космонавта всё-таки выносят на носилках, но там быстро подхватывают под руки и поднимают, держат чуть над землей, так как из-за раздробленных костей Андрей не простоит и секунды, кровь уже настолько пропитала бинты, что сейчас капает с них прямо на сырой бетон. Андрей хотел бы поднять голову чтобы осмотреться, но на это совершенно нет сил, лишь боковым зрением он может заметить, что находится в какой-то совсем не городской местности, да и вообще вряд ли её здесь кто-то населяет.
Он слышит шаги, видит как к нему подошли несколько человек, обувь одного, того, что стоял по центру отличилась от других, наверное этот тот самый Томас Штаге, чьё имя он слышал всего лишь несколько раз, но уже запомнил, что это молодой глава дома Дойтеров, глава семьи, которой принадлежит всё здесь.
В поле зрения появляется рука в чёрной кожаной
Томас Штаге показался Андрею примерно его ровесником, ростом чуть ниже космонавта, лицо его гладко выбрито, коричневые волосы уложены, такие же коричневые глаза смотрят без каких-либо эмоций на пилота Кальмара.
— И почему вы не захотели работать по-хорошему, скажи пожалуйста, господин Борисов, — обратился к нему Томас Штаге, голос его был на удивление высок, конечно не женский и не смешной, но совсем не подходил этому телу.
Андрей если бы и мог ответить, то сейчас не стал бы, Штаге видимо об этом догадался:
— Не говорите из-за своего состояния? — спросил он.
— Отвечай, животное вонючее, — сказал один из людей рядом со Штаге и отвесил Андрею пощёчину от которой у того мгновенно покраснела щека, покраснели и глаза налившиеся яростью и впившиеся в того, кто ударил, это был взгляд не полный агрессии, злости или чего-то активного. В нём сейчас тлело что-то от взгляда бойцовской собаки, которую не получается воспитать насилием и которая уверена в своём превосходстве сколько раз её не ударь, и уверена том, что она когда-нибудь доберётся до обидчика.
— Я просил делать это? — спокойно спросил Штаге ударившего, тот молчал, — я обратился к тебе, я просил делать это?
— Нет, господин Штаге, — ответил виновато мужчина, словно провинившийся ребёнок, правда ребёнку было где-то за пятьдесят.
— Покинь это место, — мужчина не протестовал, а Томас Штаге обратился к другому человеку рядом с собой, — если у него есть корпоративное жильё, то он должен как можно скорее покинуть его, отберите у него пособие, в общем этот человек не должен иметь ничего общего с нами, если он каким-то образом относится к моей семье — удалите все данные об этом, вплоть до смены всех документов его родственников.
— Всё понятно, господин Томас, — совершенно не удивившись ответил человек.
— Несите его в корпус четырнадцать, будем приступать, — сказал Штаге всем сразу.
— Так сразу? — спросил человек которому было дано задание по поводу только что уволенного мужчины.
— А чего ждать? Только, пожалуйста, нам нужно сохранять его как-минимум девяносто два дня с момента извлечения информации, так что предпримите всё, чтобы он не умер прямо там.
— Хорошо господин.
Андрея уложили обратно на носилки и понесли, всё это время он был вынужден смотреть на небо, сегодня оно могло быть голубым, но тяжелые серые тучи закрывали собой львиную часть небес, словно по недосмотру оставив светлые куски, через которые просачивались редкие лучи слабого зимнего солнца.
Не очень долго пришлось ждать до того, как Андрей заметил внушительное бетонное строение, над огромными вратами которого было написано тёмно-зелёной краской “14”. Кое-где надпись уже выцвела, где-то краска отвалилась совсем, но тем не менее цифры оставались полностью читаемыми. Хоть сил поднять голову у космонавта не было, всё же он видел, что Томас Штаге идёт впереди, его фигура в сером пальто мелькала между спинами несущих Андрея людей. Компания из примерно десяти человек не считая пилота Кальмара зашла в лифт, определить едут они вверх или вниз Андрею было невозможно, да и не очень важно. Через считанные минуты он оказался в огромном помещении.