30 июня
Шрифт:
Девушка обернула к нему голову, и глаза их оказались совсем рядом. Ухурр уже совсем было собрался лизнуть её в нос, но Ярара вдруг обвила его руками за шею и присосалась губами к губам — конструкция человечьего рта вполне позволяла проделать такой фокус.
— И ты ещё меня обозвала извращенцем.
— Это же поцелуй, котик. Ты же видел видеозаписи, люди друг другу носы не лижут. Хочешь попробовать? Очень необычно.
Она снова присосалась к его губам, мягко, обволакивающе, и Ухурр вдруг с изумлением обнаружил, что отвечает. Похоже, докторша
— … А-ах… Ещё!
Ярара обхватила инженера ногами и руками, её пальцы гладили Ухурра, жадно, но нежно, чувствительными подушечками пальцев. А когтей на человеческих пальцах нет.
— Ммм… Ещё!
Они находились в тесной каюте, но стены, пол и потолок были подключены к обзорным экранам, и оттого казалось, что они плывут среди звёзд, над чужой чёрной планетой — корабль снова шёл над ночной стороной Земли.
— А-а-а… Ещё!
Ухурр старался вовсю, лаская гибкое извивающееся тело. Последнее усилие…
— О-ох… Любимый мой…
Они отдыхали, прижавшись друг к другу. Двое во Вселенной. Чужая, чёрная планета поворачивалась под ними. Чужая пока планета, которой суждено было стать их домом.
Борис поливал огород, тщательно стараясь не обойти ни одно растение. Не то чтобы он рвался к лаврам Мичурина, просто не хотелось огорчать тётю Катю. К огороду тётушка относилась весьма серьёзно, и стоило раз-другой схалтурить, она неминуемо отстранила бы племянника от столь ответственной работы. И сама начала бы таскать тяжеленные лейки, а потом маяться поясницей. Нет уж!
Он уже дошёл до конца грядок, как вдруг в тени, у забора, увидел громадное яйцо. Натуральное птичье яйцо, с бело-розовой скорлупой, отливающей матовым блеском. Вот только размер яйца был громаден — в аршин, не меньше.
Студент некоторое время стоял, обалдело раскрыв рот. Затем, бросив лейки, осторожно подошёл ближе. Яйцо лежало тихо, не шелохнувшись.
Борис подошёл вплотную, приложил ухо к скорлупе, и услышал негромкое: тук, тук, тук… Там, внутри, билось живое сердце.
Борис тихонько постучал в скорлупу, и биение чужого сердца ускорилось, стало громче. Ещё, ещё! Скорлупа гигантского яйца вдруг треснула, и из него, как сказочная дюймовочка из цветка, поднялась девушка. Нет, не просто девушка — воплощение абсолютной красоты. У бедного студента перехватило дыхание, а лазурные глаза уже смотрели прямо ему в душу.
«Так как насчёт ужина, Борис? Не передумал?»
Студент проснулся разом, будто на голову ему вылили ковш холодной воды. Где-то победно орал петух, ему ответили другие. Тьфу ты, пропасть, поразвели курей…
Они стояли напротив. Четыре оррка и два оборотня-трансмутанта, в обличье людей. Даже капитан сегодня покинул рубку управления, чтобы проводить уходящих на планету не с экрана, а лично. Ультра-вариант контакта
Створки шлюза были раздвинуты, и люк капсулы открыт. Ярара и Ухурр стояли, одетые в смешные одеяния аборигенов. Хррот смотрел на свою племянницу, неузнаваемо изменённую колдовским искусством трансмутации, этим выдающимся достижением харарской биологии и медицины. Не совсем неузнаваемо, впрочем — сквозь черты человеческой девушки неуловимо проступала прежняя Ярара, в жестах, взгляде, наклоне головы… Вот только человеческие уши всегда неподвижны, и хвоста нет, и оттого определить истинные чувства человека очень трудно…
— … Ну, в добрый путь…
Сердце Хррота сжалось. Всё. Вот сейчас… Нет, конечно, до отправления он ещё не раз сможет поговорить с любимой племяшкой, и даже увидеть на экране. Вот только прикоснуться уже не сможет никогда…
— Погоди, командор. Ещё одно.
Ухурр был сейчас необычайно серьёзен.
— Очень хорошо, что все вы в сборе. Хррот, ты здесь единственный родственник Ярары. Родной дядя, почти отец. Так вот. При свидетелях я говорю — я люблю Ярару и прошу её быть моей женой. А от тебя прошу благословения, вместо её родителей.
Капитан сморщил нос в улыбке.
— Скажи, Ярара, разве у меня есть выбор?
— Нет, дядя — девушка улыбалась этой странной человеческой улыбкой, одними губами — Потому что я хочу быть его женой. Хоть какой. Хоть такой.
— В таком случае, вот вам моё благословение — Хррот сморщил нос до упора — Как я мог бы тебе отказать? И постарайтесь быть счастливы, дети.
— Брысь, зверь!
Борис отмахнулся от кошки, вспрыгнувшей к нему на постель, но Мурёна не унималась — мяукала, драла коготками одеяло. Совсем распустилась животина…
Студент чихнул и окончательно проснулся. За задёрнутыми ситцевыми занавесками серело раннее утро. Уже не ночь, ещё не рассвет.
Убедившись, что молодой человек не спит, Мурёна с мявом спрыгнула с постели, побежала к двери, задрав хвост. Странно… Что там такое?
Между тем организм дал знать о себе и своих утренних потребностях. Натянув штаны и чуть приплясывая от утренней свежести, Борис выскочил в огород и устремился к деревянной будочке, скромно притулившейся в дальнем углу огорода.
И замер.
…Она шла, как и положено чудному виденью — не шла, скользила над землёй, словно сотканная из утреннего бело-розового тумана. На дивной лебединой шее царственно сидела головка, украшенная золотым каскадом волнистых волос. Огромные, густо-синие глаза смотрели прямо в душу.
— Ну здравствуй, Борис. Ты звал? Вот я и пришла.
Борис таращился на неё, не в силах вымолвить ни звука. Чудо… Так вот оно какое, чудо…
И только тут студент разглядел лежащий на высокой груди бриллиант размером с куриное яйцо. И диадему, скорее даже корону, всю в алмазной осыпи.