+35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)
Шрифт:
— Вот негодяй, свечечки новой захотел! Старая его уже не устраивает, жадину такого… Садись, сынок, прокачу.
Ему не пришлось долго упрашивать.
Савелий Кузьмич провез меня через мост, к клубу, и обратно. Прощаясь, спросил:
— Мед, небось, уважаешь, так — нет?
— Ничего, — сказал я из вежливости, хотя точно знал, уважаю мед или не уважаю.
— Забегай в гости — угощу. У нас с жинкой своих ребят нет — чужим всегда рады. Вон, видишь, дом с красной крышей?
— Рядом с Николаем Сидоровичем?
Он удивился:
— Знаешь
Мотоцикл укатил, таща за собой хвост пыли.
После обеда по распорядку дня полагалось два часа отдыха. Все пошли на речку. Я тоже. И горько пожалел. Потому что никаких сил не хватало сидеть на берегу и смотреть, как они ныряют, плещутся, плавают. Вода так и манила к себе, так и манила. Но я ведь дал маме слово…
Нет, нельзя мне ходить с ними на речку! Не пойду больше, никогда! Пообедаю — залезу сразу в палатку и заткну уши, чтобы не слышать, как они зовут друг друга купаться. А потом, когда они все уйдут, можно встать под старую ржавую бочку и открыть заслонку у дырявого дна — там хоть теплая и противная, а все-таки водичка…
— Что ждешь? — дядя Володя зачерпнул ладонью воду и плеснул в меня. — Залезай скорей в речку!
— Не хочется!
— Плавать не умеешь?
— Что вы, Владимир Антонович, — вступился за меня Слава. — Чемпион — разве не видите? — И добавил: — Второе место… после топора.
Все засмеялись.
Я просто не знаю, как бы я выдержал. Скорее всего, не выдержал бы и прыгнул в речку прямо с обрыва, вниз головой. И поплыл бы! Сначала брассом, потом кролем, патом стилем баттерфляй. Вот бы они все рты поразевали!
Но я не прыгнул. Потому что вдруг увидел Сашку. Он стоял недалеко, на дороге, и смотрел, как студенты дурачатся в воде
— Сашка! — крикнул я. — Сашка!
Он вроде и не слышал. Тогда я встал и побежал к нему, босиком, по горячему-горячему песку.
— Здорово!
— Здорово, — Сашка смотрел на меня недоуменно, словно увидел впервые.
— Что, своих не узнаешь? — сказал я весело.
А он спрашивает:
— Откуда ты меня знаешь?
Я подумал: опять за свои фокусы принялся. Скажет, что вчерашняя поездка в поезде мне только приснилась или еще что-нибудь. Но тут я вспомнил: брат-близнец!
— А, знаю! Ты Васька, да?
— Предположим, — отвечает он и хмурится. — А ты кто?
— Толька. Мы с Сашкой вчера вместе ехали — он тебе не говорил?
— Говорил. Ну, здравствуй, Толя.
Подает руку, смотрит на меня пристально, словно изучает, что я за человек. И я на него смотрю во все глаза. Надо же, как на Сашку похож! Ну, может, чуть повыше ростом. Ну, может, посерьезнее. Одет еще по-другому. А так — не отличишь. Такие же белые волосы, такое же румяное лицо.
— Сашка где?
— Уехал утром с дядей в Большие Катки.
— Не вернулся еще?
— Не знаю. Я в клуб ходил.
— В киношку?
— Какое
— А ты?
— Так себе, — сказал он скромненько. И глаза опустил.
— Я редко у него выигрываю… Айда к нам, может, Сашка уже вернулся.
Я сбегал за своими кедами, и мы пошли берегом речки. Какая здесь уйма гусей и уток! Вспугнутые нами, утки, неловко переваливаясь, ковыляли к реке, а гуси, вытянув шеи, как пики, и шипя, устремлялись к нам, вот-вот бросятся, но круто сворачивали в сторону за несколько шагов.
Гуси напомнили мне про другую птицу.
— Слушай, — сказал я смеясь, — Сашка трепался вчера, что превратил тебя в аиста.
— Почему — трепался?
Я разинул рот.
— Как?! Ты хочешь сказать…
— Это правда.
Я остановился:
— Вы сговорились!
— Можешь не верить. — Он пожал плечами. — Никто не заставляет. Ты спросил — я ответил.
И заговорил совсем о другом. О каком-то миниатюрном радиоприемнике, который он монтирует. Видно, интересы у братьев. близнецов совсем разные. Один больше на сказки налегает, другой — на технику.
Но я не мог просто взять да и забыть об аисте.
— Как же так: человека превратить в птицу? Тебе просто показалось.
Васька неожиданно согласился:
— Вполне возможно. Он внушил — и мне показалось. Гипноз или как это называется. Я видел крылья вместо своих рук, даже махал ими, взлететь хотел. А на самом деле у меня были руки как руки.
— Если только так…
И все равно — здорово! Ну, Сашка! А я думал — он нафантазировал от начала до конца.
— Обожди здесь. — Васька остановился возле зеленого штакетника; за ним стеной высился густой кустарник, даже дома не было видно. — Я сейчас.
Калитка открылась и закрылась сама, Васька даже пальцем не притронулся. Я нисколько не удивился. Братья Яскажуки уже приучили меня к чудесам.
За соседним забором бушевал огромный пес. Его глухой басистый лай напоминал рык льва — я слышал однажды в зоопарке. Я подошел поближе и уставился на пса не мигая. Ничего не вышло. Лишь на глаза навернулись слезы. Пес лаял по-прежнему, даже, пожалуй, еще пуще. Не гожусь я в гипнотизеры!
— Собака друг человека, — сказал я с досадой. — А ты на меня лаешь. Тоже мне друг!
Скрипнула калитка. Вышел Сашка. Его-то я узнал сразу: вчерашняя куртка на молнии. И улыбается во весь рот. Васька, пока мы шли, ни разу не улыбнулся.
— А, ты… Мы с дядей только вернулись, двенадцатичасовым автобусом. Ну, как раскопки?
— Ничего особенного. Одни горшки глиняные. Хочешь — покажу?
— Погоди, я за Васькой сбегаю. Он такими делами больше меня интересуется.
Опять я остался один у калитки.
Соседский пес перестал вдруг гавкать, заскулил образованно. Наверное, хозяин вышел из дома.