365 сказок
Шрифт:
Я извлёк подвеску и долго рассматривал её, пока не понял, что теперь-то скорпион должен оставаться со мной, как можно ближе. Пришлось повесить его на цепочку.
Подоспел чайник, я заварил трав, а не чая, и ушёл с кружкой в сад, смотреть на то, как ночь кутает город.
========== 140. Творец тёмных миров ==========
Я знал немало историй, которые никогда не приключались со мной, но отчего-то приходили ко мне в чужих рассказах. Так много, что иногда возникала необходимость выписать какую-то из них, только бы не позабыть. Тогда я закрывался в кабинете и отдавался
Этим вечером я точно так же замер, удерживая в пальцах ручку. История потихоньку обретала голос, и я выжидал, когда же можно будет её записывать. В такие минуты я не любил беспокойства, но кто бы и побеспокоил меня в моём доме, где я жил один? Разве что гость, но из кабинета я не слышал возни у входной двери, а появиться иными путями тут могли немногие.
Однако стоило мне начать выписывать первое слово, стоило только первой букве нарушить покой бумаги, как что-то ударило в стекло. На миг даже солнечный свет померк. Я поднял голову от стола и удивлённо нахмурился. Так меня не прерывали ещё никогда.
История внутри недовольно свернулась клубком и затихла. Без её голоса вытащить её наружу было делом непростым, так что я решил всё же сначала посмотреть, что там творится за окном, прежде чем уговаривать ненаписанные слова вести себя хорошо.
Окна кабинета выходили в сад, поначалу кроме свежей зелени и ярких пятен цветов я ничего не увидел. Кто бы там ни старался привлечь моё внимание, он уже сбежал или спрятался. Впрочем, довольно скоро я заметил, что на траве лежит какая-то непонятная вещица. Пришлось открыть створки и перегнуться через подоконник, только бы рассмотреть, что там на самом деле такое.
С виду это больше всего напоминало бесформенную груду тряпья, и всё же что-то с ним явно было не так. Неужели кто-то швырнул этим в стекло?
История уснула внутри меня, и потому я отправился вниз. Раз уж слова перестали проситься на бумагу, значит, можно и подойти поближе к тому, что там лежит. Может, это ещё одна история, кто же знает наверняка?
В саду оказалось неожиданно жарко, ветер совсем не тревожил листвы, воздух был пронизан гудением пчёл. Я обошёл дом и приблизился к тому, что сверху напоминало тряпьё, а тут уже больше казалось… сильно побуревшей от времени бумагой. Присев на корточки, я убедился, что это действительно бумага, обёрнутая вокруг самого обычного камня.
Измочаленный, местами порванный лист был исписан мелким почерком, хотя поначалу я представил себе, что увижу карту. Но нет, неровные строчки на непонятном языке, может, и рассказывали о других мирах, вот только оставались мне совершенно непонятными.
Машинально я сунул бумагу в карман и вернулся в кабинет. Теперь история уже пожелала пробраться наружу, и я более не отвлекался. Заниматься именно этой пробудившейся сказкой мне пришлось почти до заката. Однако вот она была закончена, и я опять вышел в сад — выпить чаю в беседке, посмотреть на то, как сумерки захватывают власть над городом.
Под потолком беседки висел крохотный фонарик, загоревшийся, едва стало слишком темно. И его ласковый жёлтый
Интересно, как же понять, что тут написано?
Суть странника, конечно, помогала в этом, но довольно долго я не мог понять ни единой буквы, пока вдруг, чуть отстранившись, не прочёл их все разом. Смысл перестал ускользать, открылся полностью.
«Мрачен ли мир, где не знает никто о солнце,
Плачет ли он, если ведома только лишь тьма?
Где бы достать ответы, как сотню червонцев,
Как бы узнать, отчего в этом мире нет дна?
Может, он полон водой, а может, туманом,
Может, за лесом найдёшь его, может, в горах.
Может, его больше нет, тогда самообманом
Занялся тот, кто его воспевает в стихах.
Ну же, давай, собирайся скорее в дорогу,
Птицы кричат, возникает вдали переход.
Как ты узнаешь, что правда, что ложь понемногу,
Если пока не собрался ты в этот поход?
Строчки кривые мои, я о том уже слышал,
Ты не забудь только выбросить эту игру.
Жду я тебя, вот послушай, ты всё ещё дышишь,
Значит, и я без тебя покамест не умру».
Таким замысловатым образом меня ещё не приглашали в путь. Но значит, и этот листок был ключом?
Я потёр виски, отчего-то в них пробудилась боль. Отвечать на вопросы и путешествовать на ночь глядя я не хотел, но письмо, если уж оно вообще адресовалось мне, настаивало.
В груди шевельнулся мой внутренний компас, и в тот же момент напротив выхода из беседки соткался дверной проём, заманивающий в мир, где темнота была нормой. В таком я ещё, честно говоря, не бродил. Трудно представлялось, что где-то нет никакого света, не было никакого света и не будет никогда.
Я сделал шаг и на мгновение потерял способность ориентироваться. Зрение здесь не могло мне помочь, но прежде чем остальные чувства обострились, я словно оказался в воде, перестал ощущать землю под ногами, понимать, где верх, а где низ.
Но вот стало проще. Внутренний компас подсказал направление, и я двинулся вперёд, чутко прислушиваясь, ловя мельчайшие запахи. Очень скоро я забыл, что значит видеть как-то ещё.
Клочок бумаги я сжимал в кулаке, почти не вспоминая о нём. Да и что с него было толку тут, если света никакого не было. Впрочем, тут я задумался, кто и как сумел написать эти строчки. Может, потому они такие малоразборчивые и кривые, а может, на самом деле писавший оказался совсем в другом мире, чтобы рассказать свою историю.
Как бы то ни было, а мне предстояло идти ещё долго, дверь, которая выпустила бы меня отсюда, находилась очень далеко. И потому я только сунул бумажку в карман, постаравшись ускорить шаг насколько то возможно.
Камни под ногами отзывались гулким эхом, будто под ними на самом деле простирались пустоты. Но эхо помогало ориентироваться, я даже не споткнулся ни разу. Не слышал я поблизости никого другого. Да и кто бы стал жить в такой темноте и пустоте. Странный мир напоминал мне безжизненную пустошь, хоть я и не спешил делать таких заключений.