365 сказок
Шрифт:
Я любовался тем, что получалось, пока не задался вопросом, как всё это выглядит для меня внутри привычной клетки. И стоит ли искать возвращения?..
Стоит ли?
***
Быть миром, почти безграничным, почти всесильным, оказалось так увлекательно. Я тёк и переливался, я дышал и звенел, и только на самой грани, где-то неизмеримо далеко ещё хранилась память, что я прежде имел меньшие размеры, мог собраться в единой точке и… чувствовать, а не созерцать, действовать, а не растекаться.
Было
И когда по мне расползлось сомнение, я утратил память.
***
Что делает нас собой?
***
Я пробудился в собственной постели и долго смотрел в потолок. Память внутри меня напоминала расколотый витраж, я никак не мог собрать цельную картинку, никак не мог рассмотреть, что же там было. Где я находился, как попал домой?
Мне казалось, что кто-то должен был принести меня сюда, но рядом как будто бы никого не оказалось. Тело ощущалось болезненно тяжёлым, и я почти не хотел владеть им, но никак не получалось понять, откуда же у меня понимание, что значит свобода от его оков.
Я что-то упустил.
Наконец я заставил себя встать и закрыть балконную дверь, одеться, спуститься на кухню и поставить чайник.
Я умылся холодной водой, пока осколки памяти внутри меня дребезжали и разлетались всё более мелкими кусочками.
Я почти отказался от поисков.
Я.
Я был сам у себя, и уже это меня безмерно удивляло, хотя раньше я никогда бы не сумел найти причин для такой реакции.
***
Когда чайник вскипел, когда по дому пополз аромат свежезаваренного чая, я прикрыл глаза.
Может, на самом-то деле я не выбрался, а всё ещё в каком-то там? Возможно, это игра сознания? Вдруг я… по-прежнему расползаюсь в темноте?..
Что было верным?
Где начинаюсь и кончаюсь я сам?
***
Череда вопросов тоже разлетелась вдребезги. Сквозь солнечный день ко мне шагнул брат. Он не улыбался. Он щурил глаза.
— Что ты опять делаешь с собой? — спросил он, и вот вокруг нас разлился мрак. Не было ни утра, ни чая, ни дома.
— Что делаю? — повторил я.
— Приди в себя.
— Что есть я? — теперь мне захотелось усмехнуться, но я понял, что без тела это было бы невозможно.
Я потянулся к себе в пространстве и нашёл только сломанную куклу, только разрушенный манекен. Брат неодобрительно качнул головой и коснулся лба того, что должно было быть моим телом.
Боли тут не существовало, но я, кажется, изобрёл её краски, когда меня рвануло из пространства внутрь скромной клетки плоти, за рёбра, ко вновь забившемуся сердцу.
— Ты, — объявил брат жёстко.
— Наверное, — я закашлялся, точно лёгкие застоялись и теперь только начинали работу.
— Знаешь, что самое отвратительное? — спросил он, усаживаясь рядом со мной. Только теперь я понял, что вокруг
— Что? — поддался я.
— Мы не можем препятствовать тебе, но каждый твой выбор…
— Каждый мой выбор?
— По-своему уничтожает, — он закрыл глаза. — Действительно ли ты хотел стать миром? Или сбросить тело? Или и то, и другое?
— Не уверен, — я прижался к его плечу. — Сейчас мне вообще не помешал бы сон.
Он усмехнулся и обнял меня.
Секунду спустя мы оказались в гостиной моего дома. И всё, что со мной случилось, не случалось вовсе.
***
Оказавшись в тишине и темноте, я замер, прощупывая пространство. Меня окружала не пустота, но никакого наполнения тут не было, я не чувствовал готовность воспринять идею или раскрыться в творении, и потому реальность показалась мне слишком странной, слишком непривычной и даже пугающе неприятной.
Никаких направлений. Я мог с уверенностью сказать только, что тут был некий низ. Плоскость, на которой я стоял. Его противоположность могла бы считаться верхом, только и это было весьма условно.
Никакого света. Можно было закрыть глаза. Но я не хотел. Я упрямо шагнул вперёд.
Пусть реальность была неподатливой, но я представил, как вдали разгорается звёздочка маяка. Я разжёг её в собственном сердце, вынес за пределы себя, разместил на горизонте, чтобы обозначить путь.
Я готов был на этот раз создать мир из тьмы.
***
Маяк сиял ровно и сильно. Над ним развернулся купол звёзд. Я стоял на побережье, среди плещущих волн, и моя обувь промокла. Морской ветер обнимал и подталкивал меня, требуя идти, однако я не спешил, любуясь стройной башней.
Маяк был для меня больше, чем маяк.
В каком-то смысле это был я сам. Тот, что преодолел тьму, прошёл новым путём.
Вглядываясь в сияющий луч, я вспомнил, что говорил мне Август. И как бы ни был ярок маяк, я пока не знал, сумел ли пройти по надлому, расколовшему что-то внутри меня.
Наверное, мне придётся подобрать новую историю, чтобы отыскать ответ.
Не сегодня.
========== 231. Антрацитово-чёрное ==========
Небо надо мной было антрацитово-чёрным, будто залитым густой смолой. Запрокинув голову, я всматривался в него бесконечно долго, оно же оставалось безучастным и пустым. Неуютное чувство, схожее с пронизывающим ветром, обняло меня и заставило наконец-то отвести взгляд.
Здесь всё было измождённо-изогнутым, искажённым, иным. Окажись тут не странник, и он посчитал бы, что всё это нереально. Мне же пришлось принять, что и такая реальность существует и столь же весома и явственна, как любая другая.