365 сказок

Зарин Ярослав

До рассвета не больше получаса, снегопад скоро совсем перестанет, уляжется и северный ветер, тогда будет самое время выпустить улицу в мир. Пока же она ещё так хрупка. Почти что только моя. Моя и, конечно, спавшего города.

========== 004. Юная и Прекрасная и первый Сновидец ==========

Тонкий абрис, только ниточка, выстраивающая силуэт, отделяющая тьму от тьмы — по засохшим чернилам ночи скользит острое перо с белой, почти сияющей краской. Постепенно очертания набирают плоть, становятся осязаемыми, получают лицо и голос. Передо

мной стоит юная и прекрасная, создание ночи, улыбается, а в глазах тонут умирающие звёзды.

— Кто ты? — это не я задаю вопрос, это она говорит, обращаясь притом не ко мне, а к самой себе. Она ещё не ведает различий между «я» и «ты». — Кто… ты? — вот теперь она смотрит и на меня, и пауза, тончайший миг придыхания между «кто» и «ты» даёт понять, что она наконец-то отделила одно от другого.

— Твой проводник, — нахожу я ответ, хотя сейчас мы оба в материи сна, где никто никого не может вести, потому что сон равно не сотворён ни одним из нас, а существует где-то вне. Лишь мы — в нём. Это не я приснил себе её, не она приснила меня, в сущности, она ещё только родилась, а может, почти не родилась, зависла в материи чужого сновидения, остановившись в миге от сотворения.

Но она принимает мой ответ, кивает, кладёт ладонь на грудь.

— А я, — и этот жест на самом деле призван ещё раз подчеркнуть её самоосознание, — Юная.

— И Прекрасная, — я киваю. Такого имени здесь и сейчас ей более чем достаточно. А моего имени ей знать не нужно.

Теперь мы идём по почти неизменным пространствам сна. Идём рядом, но не вместе, а мир вокруг почти не даёт ответов. Юная молчит, ей всё ново, но интереса в глазах не заметить — когда у тебя внутри умирают настоящие звёзды, любопытство может вызвать лишь совсем из ряда вон выходящее.

— Почему же здесь? — наконец вопрошает она. Мы стоим на обрыве, который падает в темноту. Внизу, наверное, найдётся вода, глубокая темнота, в которой утонет всё, даже сам этот сон.

— Почему бы и нет.

Мой ответ под стать этому сновидению. Да и сам я тут начинаю растворяться, меня почти что и нет, да и зачем бы я был тут нужен. Кто-то вытащил меня в сновидческую реальность и забыл зачем.

— Потому что нет света? — она не спрашивает, не отвечает, но в конце её фразы слишком отчётливо рисуется вопросительный знак. Он звучит чуть фальшивой нотой. Она здесь потому, что не умеет задавать вопросы, теперь я это знаю.

— Звёзды — тоже свет, — намекаю я. Над нами рассыпается купол звёздного неба, разламывается и крошится, начинает кружиться и падать мелким песком, снегом, осколками звёзд.

Она внимательно смотрит, протягивает руку, чтобы поймать. Разочаровывается, потому что ещё не до конца воплощена — все осколки пролетают сквозь тонкие пальцы.

Сквозь меня тоже, но лишь потому, что это по-прежнему ничуть не мой сон. Чей-то ещё. Найти бы хозяина, который грезит о Юных и… Усмехаюсь, небо как раз закончило падать и обернулось алым. Здесь наступает рассвет.

На

губах её читается невысказанное «Что это?»

Рассвет для неё впервые. Ночь тоже была первой, но Юная сама — часть ночи. А вот встающее солнце — это нечто совершенно новое. Нечто такое, чему она не может найти названия, не может отыскать понимания сразу.

— Восход солнца, — доносится не мой голос. Оборачиваюсь, чтобы заметить прячущегося в облаках Сновидца.

Причудлив здешний творец, но скромность — это даже хорошо.

— Солнце, — повторяет она, чтобы лучше запомнить. Раскидывает руки в стороны, обретая внезапно и крылья тоже. Только пока что ей трудно понять, как развернуть их, как поймать рассветный ветер.

Теперь уже я отступаю в тень. Мне тут совсем нечего делать.

Просыпаюсь.

Тягучий сумрак кутает всю комнату, даже кажется, что на самом деле я проснулся в ещё один сон. Проверять не хочется, только вспоминаю Юную, стоящую перед лицом рассвета и улыбаюсь. Должно быть, это здорово — увидеть восход солнца в первый раз.

Интересно, хватит ли у Сновидца сил дать ей жизнь?..

Где-то бьют часы, требовательные четыре утра. И можно снова попробовать уснуть, но вместо того я поднимаюсь и иду на кухню — варить кофе, мечтать о первом рассвете, кормить ранним завтраком внезапно залетевшие на огонёк миры. Рутина, такая приятная и умиротворяющая.

Когда поворачиваюсь с туркой к столу, вдруг вижу в дверях её. Она смущённо оглядывается, растеряв то своё внезапное всезнание, которое не давало пробиться росткам любопытства.

— Ты здесь? — удивляюсь и сам.

— Да, — она присаживается к столу, молча кивает на чашку. Конечно, моя порция кофе теперь уже принадлежит не мне.

— Отпустил? — спрашиваю, чтобы хоть немного разобраться, как же она связана со Сновидцем.

— Убежала, — усмехается она. И я понимаю, зачем ей были крылья.

Быть может, Сновидец и сам планировал нечто подобное, но всё же насколько изменяет её осознание своего бегства, преступание закона, а не получение разрешения. Так она себя чувствует вдвое свободней. Бунтаркой, юной и… прекрасной. Собой.

Сновидец всё сделал правильно. Внутри даже вскидывает голову ненавязчивое желание встретиться с ним ещё разок. В его мирах или моих, на дорогах среди холмов, на побережье или даже в городе, почему бы и нет. Вот только как бы назначить ему свидание?

Она же пьёт кофе, задумчиво рассматривая полупрозрачную сферу: мыльным пузырём в кухню вплыл новорождённый мирок. В нём перемигиваются огоньки — крошечное солнце, маленькая луна…

— Это солнце тоже умеет делать рассвет? — уточняет Юная. — Как забавно.

— Можешь проверить, — я маню мирок к себе, тот приближается, раздумывает, а потом устраивается у меня на коленях.

— Как же мне туда попасть, я ведь… — она рассматривает свою ладонь — то солнце, внутри сферы, меньше даже самого маленького её ноготка.