419
Шрифт:
— Я не говорю, что я богач.
— А ведешь себя как богач.
— Это не одно и то же. У меня товарищества с ограниченной ответственностью. После слияния я стал старшим акционером, платил себе зарплату, а не дивиденды, и когда рынок рухнул…
— Что ты несешь? Говори по-английски.
— Я говорю, что денег у меня нету. Пусть мама селится у нас, если хочет, но про наш дом забудь.
Лора вспомнила детские настольные игры. «Монополия». «Жизнь». «Змеи и лестницы». «Извините». [31]
31
«Извините» («Sorry!»,
— Рубины, — сказала она — презрительно, сардонически, печально.
— Какие рубины?
— Можно выковырять рубины из штукатурки. Будет чем банку заплатить.
Брат заморгал — не понял.
— Ты всегда выигрывал в «Монополию». — Как будто упрекнула его.
— Я жухал.
— И в «Извините» выигрывал. И в «Улику». [32]
— В «Извините» я жухал. И в «Улику».
В финале «Улики» убийцу загоняли в угол и объявляли торжествующе: «Мисс Пурпур. В бильярдной. Ножом!»
32
«Улика» («Cluedo», с 1949) — английская настольная детективная игра, выпускавшаяся в США под названием «Clue» компанией «Parker Brothers»; цель игры — передвигаясь по полю, на котором изображены комнаты особняка, вычислить, кто из шести персонажей убил д-ра Чернотта, в какой комнате и каким орудием. Далее в романе фигурируют персонажи «Улики» — полковник Горчиц, мисс Пурпур, миссис Белл, преподобный Олив, миссис Павлин и профессор Фиолетт, которым в игре соответствуют очевидные цвета.
— Как можно жухать в «Улику»? — заинтересовалась Лора.
— Там же трое должны играть. Мы сдавали на троих.
— И?
— Я подглядывал.
— Вот говнюк.
— Окороти язык, — сказал Уоррен.
59
Танкеры, что приставали к Бонни-айленду, наполнялись порой сутками, даже если сырец шпарил в гигантские трюмы из пожарных шлангов. Однако в Дельте имела место и другая бункеровка, нелегальная — не оглушительным водопадом, а тысячей тонюсеньких ручейков, москитные бригады вгрызались в трубопровод, отсасывали нефть, наполняли бочки, от ржавчины чешуйчатые, наполняли канистры, пластмассовые контейнеры, даже пустые жестянки из-под пальмового масла.
Множество моторок разбегались по ручьям и речкам Дельты, контрабандой возили неучтенный сырец на баржи, а те, в свою очередь, — на неучтенные танкеры, поджидавшие в море.
Стая москитов свалит и буйвола, сведет зверя с ума, загонит в трясину, утопит. И капель этих утечек, нефти, которую сосут из вен, доводила нефтяные компании до умопомешательства.
Дельта Нигера слишком огромна, слишком дика и беззаконна — никакой организации не прекратить утечки в одиночку.
— Неблагодарные граждане сосут из Нигерии кровь, — заявил президент. Двести тысяч баррелей сырца в неделю — такие назывались цифры.
— То есть нефтяникам остается всего-навсего миллион баррелей! — отвечали на это.
— Натуральное воровство! — вопил священник с кафедры.
— Это они воры, а не мы!
— Своровать у вора — все одно воровство!
— А наши леса? Их же под корень вырубают!
Нефтяные компании передавали свои концессии
— А там из красного дерева стульчаки делают! — заорал кто-то. — Чтоб ойибо прям через нас срали!
— И все равно воровство! — выкрикнул священник. — Господь велит — не укради!
— Не воровство, а за ними должок!
Но это было воровство.
И должок.
Ннамди прекрасно это понимал. С изгвазданными нефтью бункеровщиками он отыскивал замерные станции и трубопроводы, учил, как безопаснее добраться до манифольда и как выбраться, и больше не сматывался, когда в деревню с ревом врывались боевики. Теперь его держали за союзника.
Однозарядные винтовки сменились «калашами», а самые успешные боевики обзавелись квартирами в Портако — созерцали огражденные резиденции ойибо и замышляли собственный переезд в такие же роскошные анклавы.
В отличие от зарплаты у нефтяников, откаты бункеровщиков учитывали инфляцию; пачки денег не помещались у Ннамди в кулаке. Он купил матери еще один холодильник, затем еще один. Она набивала холодильники пивными бутылками и упаковками фанты, командовала старыми торговками, которые столько лет не давали ей развернуться. Но она беспокоилась за сына, единственный оставшийся клочок ее мужа. Ннамди теперь консультировал бункеровщиков насчет трубопроводов и манифольдов.
— Это опасная игра, Ннамди, — шептала она по ночам из-под москитной сетки. — Ты осторожнее. В сырец не нырни.
— Не нырну, — обещал он.
Однако трубопроводы имеют свойство взрываться. Бункеровщики богатели и теряли терпение, стали использовать автоген, хотя Ннамди отговаривал. Как-то ночью целая замерная станция оранжевым цветиком взлетела к небесам, а среди мангров всплыло полдюжины обгорелых тел.
Разнообразный ассортимент контейнеров для нефти уступил место канистрам-«зипам» — квадратным, штабелируемым, пластмассовым, легко наливать, легко грузить. Моторки вскоре отрастили себе второй мотор, рулевые совсем теряли головы, шныряли туда-сюда, топили те немногие каноэ, что еще выходили на рыбную ловлю. Кое-где в маслянистой воде плавали десятки пустых «зипов». Упав за борт, перегруженный контейнер опускался на дно и медленно истекал сырцом, пока не достигался некий магический баланс, — тогда контейнер выныривал на поверхность посылкой из мира иного.
Судьбу Ннамди переменили пальмовый джин и вес этих самых «зипов». Бутыль особо забористого джина довела бункеровщиков до пьяного ступора, который чрезмерно затянулся. «Зипы» увесистые, в одиночку не потягаешь, и начальник одной бригады отправился на поиски Ннамди.
Нашел на опушке — Ннамди выкладывал листья в отцовском святилище и шепотом заклинал обитавшего внутри полузабытого ору. Вынул всякую мелочь из мешочка, уронил на землю. Замер, читая послание.
— Йа! — крикнул бригадир. Хотел изобразить деловитость, но Ннамди в состоянии транса, застрявший между теме и одже, его смутил. — Мне сильный мужик нужен.
Вернувшись в мир повседневного, Ннамди улыбнулся:
— Диле. Замечтался.
— Поехали отсюдова. В Мбиаму поехали.
Кто ж не знал Мбиаму?
Власти страны и штатов создали Особую объединенную комиссию, которой полагалось предать небытию бункеровщиков и контрабандную нефтеперегонку; суда ООК патрулировали центральные водные пути. Стреляли не раздумывая, взяток не брали. Потому Ннамди и очутился в лодке, груженной на грани утопления тяжеленными «зипами» с сырцом и зигзагом продвигавшейся по мелким ручьям и безымянным каналам, подальше от основных водных путей, к черному рынку в разросшейся Мбиаме.