419
Шрифт:
Блокпосты — не всегда военные или полицейские; порой независимые любители, эдакие «налоговики», стрясали с шоферов «транспортный налог». Пошлину, по сути дела. Народу на блокпост набрать — невелика задача. Пограничники (вдалеке от границ), иммиграционная служба (то же самое). Бывали блокпосты сельскохозяйственных и ветеринарных инспекций — искали нелицензированную овощную продукцию и плохо привязанный в кузовах скот.
Джо медленно вывел цистерну обратно на дорогу, и тут некая фигура впереди нырнула под колеса и раскатала поперек пути утыканную гвоздями резину. Игбо Джо дернул
— Иисусе уксус кислый! — завопил он.
Его окликнул жилистый человек в тонкой майке:
— Пжалста уки ввех! Танспотный налог в деевне! Иде ваши документы?
Но Игбо Джо был не в лучшем расположении духа.
— Ты что себе удумал? — заорал он. — Мы тут по делам правительства! А за нами полицейский патруль, он вас тепленькими возьмет.
— Тутось нету «убил-пошел». А вы тутось заблудилися, я так пикидываю, и платите штаф. За деевенское стоительство.
Ннамди огляделся. Стоительство деревне не помешало бы.
— Налог? — фыркнул Джо. — За дорогу? А оружие у тебя есть? Пока пушку не покажешь, я платить не буду. Твои-то документы иде?
Пока он препирался с «налоговиком», Ннамди выскользнул из кабины, перебежал, пригнувшись, на дорогу и убрал резину с гвоздями. Джо заметил и, когда напарник запрыгнул обратно, ринулся вперед, скрежеща передачами.
Дядька в майке заорал на них в боковое зеркало, уменьшился, исчез.
— Свобода! — взревел Джо.
Точно тени сквозь рыбацкую сеть.
Далеко за полночь они въехали на ближайшую стоянку, лучами фар разогнав попрошаек, ковырявшихся в отбросах под луной. Разыскали открытую забегаловку, вошли сквозь бисерную занавеску, сели на деревянные лавки, поели на клеенке. Бараний шашлык и пряная похлебка. Вареный ямс и костистая рыба.
— Наслаждайся — морские вкусы нам больше не светят, — сказал Джо, выковыривая из зубов тонюсенькую косточку. — Как переедем Срединный пояс, даже сушеную рыбу такую хрен найдешь. Одна козлятина да пшено. Даже пиво просяное. — И потряс головой: ты подумай, какая трагедия.
— Я люблю козлятину.
— Такую не любишь. Это северные козы, жрут только ветки и траву жесткую. Хрящи да шкура, больше ничего. — Пауза. — Скорей бы обратно на юг.
Ночью подморозило, дневной жар капитулировал, температура упала с закипания до замерзания. Дальше Ннамди станет надевать на себя все, что под руку попадется.
Игбо Джо допил бульон, разложил на клеенке шахматную доску.
— Сражнемся на сон грядущий?
Ннамди вздохнул:
— Ты ж никогда не выигрываешь.
— Я не выигрываю, — сказал Джо, — потому что ты никогда не проигрываешь. Вот и все. Давай, играем.
66
Наутро Джо сказал:
— Теперь ты поведешь.
Они спозаранку позавтракали в ларьке. Белесый омлет, шмат хлебного мякиша, выдранного из буханки, чай на сгущенке в пластмассовых кружках. «Просыпаться нужно сладко». Так говорила мать Ннамди, по утрам скармливая ему кусочки тростникового сахара. Дельта никогда не была так близка. Или же так далека.
— Сначала благословим цистерну на всякий пожарный.
С этой целью Джо разыскал на стоянке местного священника. Небритый седой мужик забрался на подножку и, прижав Библию сначала ко лбу, затем к сердцу, пророкотал:
— На пути к северу да благословит Господь Пресвятой и Спаситель наш Иисус сей транспорт. Иисусе, благослови груз сего транспорта. Благослови его генератор и трансмиссию! Благослови его колеса, дабы крутились, благослови тормоза, дабы не отказали, Господь наш Небесный, и пускай эти люди благополучно вернутся домой. Аминь. — И с этими словами отправился гулять вокруг цистерны и поливать ее водой.
Ннамди вознес свои молитвы чуть раньше — похлопал в ладоши, призывая к вниманию далеких теперь орумо, попросил благословения у деревенских предков, дабы не разбить цистерну, не заблудиться в пути. Ускользнуть нетронутой тенью.
Дорога разлагалась на глазах.
Появлялись и исчезали разрушенные деревни, цистерна плескалась в реках отбросов, потом скакала через сухие русла ручьев.
— В дождливый сезон вообще не проедешь, — сказал Джо. — Сплошь похлебка слякотная.
Ннамди вцепился в баранку, уставился на дорогу, почти не мигая, едва дыша. Первый раз за рулем.
— Поддай газу, — посоветовал Джо. — Младенцы быстрее ползают.
Ннамди нервно проглотил ком в горле, слегка нажал на акселератор.
— И не вихляй перед козами, — сказал Джо. — Езжай напрямки. Иначе никак. Решетку потом из шланга польем, но если грохнем эту дуру на повороте, пиши пропало.
Дорога пошла враскачку, вверх и вниз, с холма в овраг, потянулась к нагорью Срединного пояса. Чем выше, тем холоднее воздух; у Ннамди заложило уши. Потом отложило и заложило опять.
— Тут тив живут, — пояснил Джо, тыча пальцем в засеянное поле и медлительные стада внизу. — Крестьяне. Когда пляшут — прыгают. — Ннамди подождал, но продолжения не последовало. Вот и все, что напарник имел сообщить о культуре тив. — Сосну, пожалуй, — сказал Джо, заполз на койку и задернул занавеску.
Над селениями тив поднимались дымки.
— А они мирные? — крикнул Ннамди, с трудом выворачивая руль на долгом повороте.
— Тив? Наверное, — отвечал Джо. — Очень заняты — прыгают все время. — Растянулся на койке и вскоре заснул.
«Мечтать не вредно» начала неторопливое сошествие из разреженного воздуха Срединного пояса. Ннамди чувствовал позади гигантский вес нефти, чувствовал, как она толкает кабину, и сопротивлялся, давил на тормоза, понижал передачу.
Цистерна сражалась с собственной тяжестью, и от этого напряжения Джо проснулся.
— Не трогай тормоза, — сказал он, выползая из койки. — Они тормозят, говорю же.
Распахнулась саванна — ужасная пустота, усеянная каменистыми обнажениями пород. На далеком горизонте небо затянуло облаком цвета свернувшейся крови.
— Харматан, — сказал Джо. — Надо прятаться.
Они бежали наперегонки с погодой — и проиграли. Налетел песок, а с ним Сахель, день превратился в сумерки, сумерки — в ночь. Они подняли стекла, включили дворники, но вода не очищала лобовое стекло, только размазывала грязь.