419
Шрифт:
— А они не гуглят имена? — спросила Лора. — Не выясняют, кто такие Фред Флинтстоун и Капитан Кёрк? [51]
— Жадность глаза застит, — ухмыльнулся Уоррен.
«Жадность против смекалки, и смекалка всегда в выигрыше». Где она это слышала? Будто за стенкой прошептали.
— Так башлей хотят, — объяснил Уоррен, — даже не догадываются, что их за нос водят, а потом уже поздно. Тут у них срывает крышу, они поливают тебя грязью, грозят смертью. Ну и плевать. Все равно в итоге мы над ними ржем и все это публикуем — любой может прочесть. Вот, глянь.
51
Фред Флинтстоун —
Он открыл новое окно, кликнул на закладку. Какой-то англичанин вывесил фотографии сломанного холодильника, который он послал нигерийскому жулику наложенным платежом, — а тот щедро раскошелился на доставку, ожидая получить… да кто его знает что? Может, золото. Уж явно не сломанный холодильник. Гневное письмо из Нигерии пестрило изобретательной бранью.
— Или еще лучше — разводила пишет мошеннику, мол, буду там-то в понедельник. Встречаемся в аэропорту. Наденьте желтую шляпу, желтые туфли и желтые носки. Один заманил нигерийца в Амстердам, и тот перед веб-камерой возле универмага часами зависал как дурак. А если мошенник требует объяснений, разводила давай вопить: «Где вас носило? Я вас ждал!» Иногда отправляют жулье в «Вестерн юнион», а когда эти придурки пишут, мол, деньги не прошли, разводила ему: «Их кто-то получил! Кто там у вас обналичивает мои переводы?» Ну и они давай искать. Если нам повезет, они между собой передерутся, решат, что их партнеры обувают.
Уоррен открыл еще один сайт для разводил с прогибом, перешел в раздел «Архив».
— Это у нас коллекция трофеев. Мы туда о свежих победах пишем.
Фотографии молодых африканцев — с улыбкой и без улыбки, у одних репы на головах, другие салютуют а-ля Бенни Хилл, [52] третьи в лифчике и панталонах («в доказательство вашей искренности»), у четвертых рукописные таблички — «В МОИХ ТРУСАХ ЖИВЕТ СТРАШНЫЙ ЗВЕРЬ», или «Я СТРЕЛЯЛ В ДЖ. Р.!», [53] или «ТАЩИ НАС ОТСЮДА, СКОТТИ! ТУТ НЕТ РАЗУМНОЙ ЖИЗНИ». [54]
52
Бенни Хилл (Алфред Хоторн Хилл, 1924–1992) — английский комик, актер, создатель, ведущий и центральный персонаж комедийного «Шоу Бенни Хилла» (1951–1991). Салютовал он по-военному, с подчеркнутой молодцеватостью.
53
«Кто стрелял в Дж. Р.?» — лозунг рекламной кампании (1980) американской мыльной оперы «Даллас» («Dallas», 1978–1991); расследование покушения на персонажа «Далласа» Дж. Р. Юинга занимает почти весь третий сезон.
54
Цитата из американо-канадского телесериала «Капитан Пауэр и солдаты будущего» («Captain Power and the Soldiers of the Future», 1987–1988), где, в свою очередь, вольно цитируется «Звездный путь».
Один человек держал плакат якобы на шведском:
ЯПОЛ
НЫЙЛ
ОПУХ!
Другой написал то, что счел названием международного банковского картеля:
П.О. РейхсТрест Рациональных Европейских Торговых
Лукративных Операционно-Хозяйственных Активов
Уоррен уже смеялся в голос.
— Обхохочешься, блин!
Но Лору повело — не
Уоррен открывал все новые окна, они заполняли монитор, заслоняли друг друга.
— Погоди-погоди, — сказал он, когда она поднялась. — Вот это тебе понравится. Я тебя вспоминал.
Уважаемый вождь Огун.
Счастлив получить от вас весточку, старина! Я прекрасно помню те деньки, что провел в Колониальной администрации Судана. Я работал с профессором Фиолеттом, который изучал афродизиакальное воздействие копытов зебры на жен британских чиновников. Полагаю, супруг миссис Павлин в конце концов убил профессора Фиолетта. В библиотеке. Подсвечником.
Искренне ваш,
полковник Горчиц, ОЕВ
P.S. Я переслал вашу просьбу моей помощнице мисс Пурпур, сотруднице Управления Легальных Исследований Корпоративного Аппарата (У.Л.И.К.А.), которая курирует финансовые вопросы подобного рода.
— Копыт, — сказала Лора. — А не копытов.
— Чего?
— Я к маме спущусь.
— Подожди. Вот, глянь. Еще один дуболом пришел к Церкви Пресвятого Турнепса.
Напротив на немом телеэкране участники конкурса перешли к живым червям, а Лора устала от братниных игр. Но, уже уходя, заметила на экране письмо, которое начиналось словами: «Мои поздравления с тождествами…» И застыла.
— Открой-ка, — сказала она.
Открылось письмо. Ответ полковнику Горчицу от вождя Огуна. Вот оно: «тождествами». Не самая уникальная ошибка, но все же…
— Можно мне копии? — спросила она. — Этих писем. И остальных? Распечатаешь мне?
— Которые?
— Все.
— Там страниц сто минимум.
— И письма, которые папе писали, — прибавила она. — Они тоже нужны.
82
— Ей тут нельзя.
— Ей некуда идти.
— Ей тут нельзя.
Говорили о ней, шептались на иджо, чтоб она не поняла. Но она понимала. Понимала, о чем говорят, слышала в звоне материного голоса, в паузах между словами.
— Вечно ты в облаках витаешь. Дурья твоя башка. Как тебе взбрело ее сюда тащить? Ей тут нельзя.
— Ей больше некуда идти.
Амина лежала спиной к ним на циновке, притворялась, что спит. Ннамди включил ей отпугиватель москитов, и она смотрела, как вьется тонкий дымок. Снаружи лило как из ведра, дождь колотил по крыше. По стене скользнула ящерка — оранжевая голова, за ней текучее синее тельце.
Говорили об Амине.
— Ей тут нельзя. Пускай уходит.
83
Вся деревня явилась встречать Ннамди — криками и смехом, барабанным боем и плясками.
— Блудный сын вернулся! — крикнул кто-то.
— Аминь! — ответил кто-то другой.
Женщины махали пальмовыми листьями, мужчины отбивали ритм. У Амины закружилась голова. Барабаны иджо — они такие… неумолимые, никогда не замолкают, не переводят дыхания, так не похожи на одинокие струны годже и дыхание флейт какаки, так не похожи на музыку Сахеля. Северные фула — тоже барабанщики, но до этого молота по наковальне им далеко. Ритмы фула рождались из толченого проса — женщины собирались вокруг глубокой ступы, превращали музыку в пищу, пищу — в музыку. У иджо барабаны другие — кровь и пламя, дождь и гром; человеческое сердце после тяжкого труда.
Ннамди тоже пошел плясать — повел одну процессию, влился в другую. Танцоры Сахеля ступали легонько, точно вздыхали, двигались под мелодию, а не ритм, каждый шаг — скольжение, грациозное, почти нежное. Здесь же танцоров вела — гнала — решительная сила, крики жестов, мужчины и женщины вместе, согнулись, ноги топают, руки вырезают узоры по воздуху, движения точны, рублены, смех — почти отдельный инструмент.
У Амины подкашивались ноги. Слишком долго стояла. Из веселой сумбурной круговерти вынырнул Ннамди: