419
Шрифт:
Мусор, впрочем, наблюдался не только на кладбище. Он сползал по откосу на набережные — целые горы мусора, свидетельство городского процветания, как и многочисленные разбитые авто. Богатство порождает мусор, как еда — экскременты.
Ннамди вышел на травянистый гребень холма, и вот оно — слияние Бенуэ и Нигера. По дороге в Кадуну они с Джо проезжали Локоджу в сумерках, и Ннамди не увидел этой картины во всем блеске — две реки, что неспешно текут навстречу друг другу, и разделяет их только песчаная отмель — а потом вдруг и отмели нет. Сливаются два оттенка глины — грязная зелень Нигера и молочная голубизна
По берегу свистом хлыстов и цоканьем языков гнали скот — коровы измучены жаждой, ребра выпирают. Одинокий рыбак шестом гнал плоскодонку по мелководью. В иссушающей сезонной жаре Бенуэ съежилась, отступила от берегов; похоже, вброд можно перейти. А после затяжных ливней она какова? Две реки страстно вгрызаются друг в друга. Все ли еще о реках размышляет Ннамди?
Отец рассказывал ему сказки о Призрачном Короле и его паромщике-игбо по имени Асасаба, что перевозил души через реку смерти, дабы они возродились тенями на том берегу. «Вот поэтому, — говорил отец, — нельзя наступать на чужие тени. Откуда ты знаешь, что это за душа».
Ннамди по берегу дошел до Речного рынка, мешанины ароматов сладких и едких, голосов, что перекрикивали друг друга. Вдоль реки выстроились лодки, дела велись на кромке воды, товары перевозились прямо с барок к торговкам. Горы ямса, бугристого, как размокший плавник, и облепленного землей, лопатами забрасывали в джутовые мешки. Ямс горками плыл над толпой в тазах и ведрах.
Добрались ли мы далеко? Вот в чем вопрос.
Он двинулся назад, на тенистое кладбище. Надо спросить орумо. Он смахнул палую листву с упавшего плоского надгробия, снял с шеи мешочек, высыпал содержимое на гранит. Вынул глиняные катышки с обломками раковин. Осколок кости, перышко, перевязанное кожаным ремешком. Взял все это в ладони, подержал, уронил, поглядел, как упали. Ответ вышел невнятным, и он кинул еще раз. И еще раз. С орумо фокус в чем? Спрашивай, пока не ответят верно. Они же ведут тебя изнутри — ты читаешь собственное сердце.
Ннамди снова подумал о бледной голубизне Бенуэ, о густой зелени Нигера; подумал о тенях, о душах, о нерассказанных сказках. А вернувшись на стоянку, завел мотор и выехал из Локоджи, никого не разбудив. Джо бубнил во сне и храпел, а когда забормотала Амина, Ннамди тихонько зашикал и убаюкал ее вновь.
71
В Ониче рвануло.
Игбо Джо кипел. Он проснулся на мосту через Нигер: парящая конструкция разбудила его самой своей гладкостью — ни колдобин, ни ухабов. Они уехали из Локоджи, и Джо это понимал. Он сполз с койки, проклиная предков Ннамди и всех его не рожденных еще потомков.
— Разворачивайся! — заорал он. — Ах ты, сын Иудин!
— Перестань, пожалуйста, Джозеф. Я не хотел тебя будить, — сказал Ннамди.
— Сгинь, сам поведу. — Они поменялись местами, не останавливаясь, — Джо соскользнул на сиденье, Ннамди выполз понизу. Приближался блокпост, и Джо рявкнул Амине: — Иди взад. И чтоб носа не казала.
Они проехали, пожав руку на десять км/ч и двадцать найр;
Ннамди помалкивал. Вокруг сгущались леса, уплотнялся воздух. Цистерна расчистила себе дорогу на стоянку на тесной окраине Оничи и, содрогнувшись, замерла.
— Вон! Сию минуту! — заорал Джо Амине. — Все, приехала! Пошла вон.
Амина сползла с койки, поглядела на Ннамди.
— Может, мы ее хотя бы до города довезем? — спросил тот.
— Довезем? До Оничи? У тебя что, жар? Это не город, а бычий пузырь. Пробки, грабеж, что ни возьми. Обратно выедем нагишом и на одних ободьях. У тебя там из головы глаза сопрут, а ты и не заметишь!
— Ты же вроде сам из Оничи?
— Я и есть из Оничи! — взревел Джо. — Я тут родился. Я потому и знаю! М\'ба. [44] Мы туда не поедем. Пускай вылазит и шкандыбает пешкодралом.
Ннамди нахмурился.
— Далековато пешкодралом. Рынки тут…
— Онича — один сплошной рынок! Есть из чего выбрать. Ткани, джуджу, мясо, электроника. Умолит кого-нибудь, договорится. Слышь, — он повернулся к Амине, — скажешь: «А чоро л\'га де маркет». Усекла? Тебе объяснят, как пройти.
44
Зд. : Нет уж (игбо).
— Она там никого не знает, — сказал Ннамди. — В ее положении ей трудно будет. Но я знаю кое-кого на рынках в Порт-Харкорте, в Геенне.
— Вон! — велел Джо. — Оба. Сию секунду! Забирай деньги и вали.
— Братуха, ну пожалуйста. Я же только…
— Ты вон что удумал? Смотаться в Кадуну с бензином и девчонку себе привезти? Вали давай! Хочешь на автобусе колтыхаться обратно — дело твое. Но я не вожу нищебродов в Портако на грузовике Турка.
Ннамди кивнул.
— Ладно, только вещи соберу. — Он стащил сумку. — И кстати, Джо. Пока не забыл. Генератор — он у тебя полетит в любой момент.
Джо вытаращился на него:
— Чего сказал? — Этот иджо блефует, правда же? Или не блефует?
— Генератор. Вот-вот полетит. И манифольд квелый. Даже не знаю, как ты доедешь до Портако.
Конечно, Ннамди блефовал. Но откуда бы Джо знать наверняка?
— Я хотел проверить, — сказал Ннамди. — Глянуть, что нам говорит панель вспомогательного узла, — вообще-то, так выражались в нефтяных ремонтных бригадах, — подрегулировать калибр давления и потока.
Глаза у Джо превратились в щелочки.
— Врешь ты все.
Ннамди улыбнулся:
— Не исключено. Но что ты скажешь Турку? Выбросил механика из его цистерны, а цистерна раз — и накрылась. И все из-за девчонки.
Тишина в кабине тлела. Джо медленно повернулся к Амине. Каждое слово его было точно крышка на котле, что еле сдерживала бурление кипятка:
— Залазь. Назад. И. Сиди. Там.
72
ТЕМА: Деньги
Отправлены.
С наикрасивейшими пожеланиями,
П. Горчиц.