48 минут, чтобы забыть. Осколки
Шрифт:
Широкие плечи обтянуты тонким джемпером, сквозь который просвечивает рельефная линия мускулатуры, русые волосы аккуратно уложены на бок. Да он словно сошел с рекламного плаката! И хоть и сидит, все равно заметно, что высокий, не меньше шести с лишним футов.
Мысленно я даю себе «пять» за то, что мой жених такой красавчик. Под ребрами приятно покалывает. Он определённо подходит под тип парней, который мне нравится, но я все равно продолжаю искать в его взгляде хоть что-то, за что смогу зацепиться: морщинку между бровей, шрам, любую ужимку или эмоцию,
Мария-с-багажной-бирки, продолжая болтать, называет его Шон. Я пробую это имя на вкус, беззвучно проговаривая по буквам в надежде, что оно вызовет внутри хоть какие-то ассоциации. Будто встречу старого знакомого, которого не видела много лет, но ждала как никого другого.
Тоже ничего.
Я чувствую, что упускаю какую-то важную деталь, мелочь, которая составит все части мозаики вместе. И тут меня осеняет. Ослепляющая догадка вспыхивает внутри так, что дыхание перехватывает. Это предположение нужно срочно проверить, потому если то, что случилось со мной не случайно, значит эта кара небесная, психологический эксперимент или наказание за грехи может работать в обе стороны.
Обхватывая двумя руками теплую, широкую ладонь Шона, я наклоняюсь ближе и, настолько ласково, насколько позволяет актерский талант, произношу:
– Милый, ты не проводишь меня в уборную, а то голова снова кружится.
Я глажу пальцами мозолистую ладонь. Мышцы под моими пальцами тут же напрягаются.
– Не отпускай ее больше одну, – наставляет Мария.
Распахнув карие, словно шоколад, глаза, Шон поднимается и, подает руку, помогая мне встать. Что ж, парень научен манерам.
Мы так близко, что я могу почувствовать запах его кожи. Но это не ожидаемый аромат дорогого одеколона или средства для бритья.
Бензин. И немного машинное масло.
За красивой оберткой прячутся сплошные сюрпризы.
Мне хочется спросить так много. Например, почему он работает в мастерской, ведь это странно. Он мог бы быть моделью или актером, но я запихиваю эти мысли в самый дальний угол своего разума, решая, что выясню этот момент позже.
Когда мы оказываемся достаточно далеко от нашей попутчицы, я тяну его за рукав, прося остановиться:
– Постой! – Какой же он все-таки высокий по сравнению со мной! Приходится задрать подбородок и немного отстраниться, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я хотела поговорить.
Я мысленно стараюсь сопоставить все факты, что узнала.
Поезд.
Помолвка.
Потеря памяти.
Мой разум выглядит как стена, на которой иголками прикреплены десяток мелких листочков с написанными на них открытиями, только проблема в том, что ни одно из них ни на грамм не приблизило меня к пониманию причин случившегося.
– С
– Да, просто закружилась голова, – мило улыбаюсь я. «Не считая того, что я гуляю по черт-знает-куда-направляющемуся поезду под руку с парнем, от которого пахнет неприкрытой сексуальностью и бензином, и не помню ни капли из собственной жизни. Даже того, что ела на завтрак». – Мы же с тобой помолвлены и едем во Францию… – Заглядываю я в глаза, словно отбившийся от стада олененок. Шон неуверенно кивает.
Кто-то в вагоне хлопает дверью, и нас обдает холодный воздух вперемешку с едва уловимым запахом дыма.
– Ведь мы давно вместе, – осторожно предполагаю я, хотя руки аж дрожат от нетерпенья. Видимо, выдержка не была моей сильной стороной.
– Да.
– И, естественно, ты знаешь обо мне все.
– Ну, не все конечно… – медленно произносит парень и замирает, неотрывно вглядываясь в ответ.
Я слишком долго позволяла этому спектаклю длиться, но теперь в этом больше нет необходимости. Плевать, что он подумает. Выдержав нарочитую паузу, я произношу:
– Когда у меня день рождения, Шон?
– Что? – парень недоуменно смотрит на меня. – Милая, что за странные вопросы?
– Какого числа мой день рождения? – повторяю я почти с вызовом, но Шон отвечает таким невинным взглядом, будто нет ни единой причины, почему я злюсь. И тут меня снова выручает Мария, наша прекрасная, говорливая попутчица, потому что я понимаю, что при Шоне она ни разу не назвала меня по имени. И я сбрасываю эту бомбу.
– Как меня зовут?
Шон нервно сглатывает, пытаясь неловко приобнять меня одной рукой, но я отстраняюсь, внимательно наблюдая за его лицом. На нем написана лишь одна эмоция – растерянность. Мои ладони с каждой следующей секундой его молчания потеют всё сильнее и сильнее.
– Ты не помнишь, верно? – Я и сама не знаю, спрашиваю ли или декларирую это как факт, вот только теперь ситуация выглядит ещё хуже.
– Черт, нет… не имею ни малейшего понятия. – Потирая переносицу, как будто у него раскалывается голова, он присаживается на свободное сиденье, и я устраиваюсь рядом. – Прости.
– Виола Максфилд, приятно познакомиться, – выдавливаю я из себя. – Что ты еще не помнишь?
– Не знаю, я как будто в вакууме, – обреченно произносит парень. – Очнулся после долго сна здесь, в вагоне, примерно полчаса назад.
Мое сердце начинает так стучать, словно выпрыгнет сейчас из горла. С это же момента и в моей жизни все пошло кувырком.
– Это первое, что и я помню.
Шон резко поднимается и произносит:
– Идем. – Он хватает меня за руку и тащит за собой, словно воздушного змея на веревочке. Странно, хотя мы знакомы всего полчаса, рядом с ним я чувствую себя в безопасности, как за стеной, и кем бы не являлся этот парень для меня раньше, но у нас уже есть кое-что общее. Общий груз тайны на плечах, что роднит сильнее, чем любые узы.