48 минут, чтобы забыть. Осколки
Шрифт:
– Куда ты меня тащишь?
– Туда, где очнулся, однозначно там остались наши личные вещи. Надо проверить багаж.
Мы протискиваемся мимо идущих навстречу, почти бежим обратно. Я решительно сжимаю кулаки и осматриваю купе. Под аккомпанемент недоуменных взглядов мы обшариваем все свободные места возле скамеек, но ничего, кроме его куртки и моего пальто, не находим.
– Что у тебя с собой? – спрашивает он, залезая в свои карманы и выгружая оттуда свернутые купюры и кожаное портмоне.
– Только сумка. – Я тянусь к молнии,
– Приготовьте билеты! – Я перевожу взгляд на Шона, на что он молча поднимает плечи. Я начинаю судорожно рыться в сумке, и содержимое моей косметички рассыпается по полу.
– Давай же, может, они у тебя в одном из карманов? – тормошу я парня, а сама опускаюсь на колени, принимаясь запихивать вещи обратно.
Шон трясёт свои вещи, шарит по карманам, но внутри пусто, как и в наших головах.
– Мисс?
Я поднимаю испуганный взгляд на тучного мужчину в ярко-синей униформе, в его руках зажат компостер, и он ждёт.
Шон делает шаг вперёд. Я прячусь за собственным парнем, как трусиха.
– Послушайте, мы потеряли билеты… может, мы сможем договориться, заплатить сейчас?
Меня окатывает волной стыда, раскаленной и красной – какой позор! – но я отталкиваю её, убеждая себя, что сейчас это не самая главная из проблем.
Шон сможет уладить эту ситуацию. Определённо. Потому что так и излучает уверенность.
Тишина в вагоне весит тонну, а взгляд проверяющего укоряет громче любых слов, когда нас, публично обругав, выгоняют, выбив на тонкой бумажке штраф.
– Аккуратнее! – Контролер практически выталкивает на промозглый, залитый светом перрон, где уже знакомые руки ловко подхватывают, рождая на уровне подсознания уверенность: даже если упаду, меня обязательно поймают.
– Спасибо, – выдавливаю я улыбку, и теплый пар вырывается следом. Шон сдержанно кивает в ответ.
Люди на станции практически не выходят, лишь пара человек садится в поезд. Я отчётливо вижу, как на платформу из соседнего вагона другой проверяющий выпроваживает двух парней, так же как и нас минуту назад.
И один из них мне уже знаком. Тот странный тип, с которым я столкнулась в туалете. Он складывает руки на груди, рассматривая практически пустой перрон, и его взгляд останавливается на мне. Чёрные пряди падают на глаза, выглядывая из-под серой шапки.
Его друг, стоящий рядом, что-то рассказывает, активно жестикулируя, и вдруг в голову приходит мысль, что его светлые волосы можно сравнить со снежным сугробом или горкой взбитых сливок.
Состав испускает облако пара из-под колёс и издаёт протяжный вздох. На перроне остаёмся лишь мы четверо.
– Надо решить, что делать дальше, – вырывает из раздумий низкий голос Шона. – Пойду спрошу у тех парней, может, они знают, как добраться до ближайшего города.
Я остаюсь на месте, ожидая. Вдалеке мягким золотом мерцают огни; судя по табличке, мы на станции
В сгущающихся сумерках отрывисто мигает сигнал к отбытию. Я рассматриваю все ещё стоящий на перроне поезд, словно жду, когда он рванет с места, как ракета, наверное потому, что поезда в кино всегда так делают. Странно, что я помню такие вещи как кино, но не помню, что ела на завтрак. Но этот поезд трогается с места настолько лениво, как будто ему просто наскучило стоять на месте и он решил сменить обстановку.
Состав, покидая перрон, свистит снова, на этот раз громче и четче. Я провожаю его и разворачиваюсь. Из здания вокзала поспешно выходят трое мужчин. Один из них поднимает глаза и встречается со мной взглядом. Меня словно окатывает холодной водой. Не знаю откуда, но уверена, чувствую, что эта встреча не сулит ничего хорошего.
– Шон, – тихо зову я, но парень успел уйти достаточно далеко, чтобы не услышать мой голос.
– Девчонку брать первой! – И я кидаюсь в сторону, где приютились несколько магазинчиков, торгующих сувенирами.
Что за черт? Пульс бьется у меня в горле, пока я несусь, поворачивая то влево, то вправо, петляя между сиденьями и стойками с цветами.
От страха ноги немеют, я и бегу на сплошном адреналине. Кидаюсь к одному из киосков в надежде найти телефон и вызвать полицию, по пути зацепляя стойку с вещами и опрокидывая ее. По полу разлетаются белые футболки и разноцветные магниты. Я падаю на колено, заскользив на гладкой плитке. Тут же вскакиваю, но, дернувшись, застываю, потому что незнакомый мужчина направляет на меня пистолет. Сжав губы, он взводит курок.
– Она здесь! – кричит он остальным. Я делаю шаг назад и поднимаю руки вверх. Крепко зажмуриваю глаза, когда внезапно потолок надо мной обрушивается. Навес из брезента падает, сбивая меня и мужчину с ног, засыпая с головой рюкзаками, зонтами и различной мелочевкой. Раздается несколько выстрелов, я точно знаю, что снаружи происходит драка.
– Шон!
Паника превращается в колючий ком и застревает в горле. Нет, нет, нет.
– Хоть бы его не убили, – бьется мысль в голове. Больше всего на свете я боюсь остаться одна.
Откуда-то изнутри магазина слышен крик продавца. Я опускаюсь на четвереньки и пытаюсь выползти из-под упавшего тента, переступая через разбросанные товары. Меня тошнит от звуков глухих ударов, доносящихся с площади, собственной слабости и беспомощности, я не могу разобраться в том, что происходит, и почему оказалась втянута в какую-то жуткую историю.
Брезент подымается, и я хватаю рукой валяющуюся рядом стеклянную сувенирную бутылку и готовлюсь драться или броситься бежать.
Сердце сжимается. Я в ловушке.