5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Шрифт:
Не тихий лирик, а пламенный паяц Анатолий Мариенгоф, вместе с другими такими же паяцами от поэзии, бушевал в те годы вовсю:
Тут и тут кровавые сгустки, Площади как платки туберкулезного, — В небо ударил копытами грозно Разнузданный конь русский…Именно то, чего опасался когда-то Пушкин: бессмысленный и беспощадный русский бунт.
Каждый наш день — новая глава Библии. Каждая страница тысячам поколений будет Великой. Мы те, о которых скажут: «Счастливцы, в 1917Читать такое в наши дни страшно. Упоение насилием. Восторг пролитой крови. Большевистская вакханалия. Коммунистическая бесовщина…
В середине 20-х годов Анатолий Мариенгоф трижды побывал в Европе и выступал там с чтением своих стихов. И что же?
Я матюгал тогда Германию И все чужбинные края.А что же мило? Оказывается, «Пенза толстопятая и косопузая Рязань». Выходит — патриот, и еще какой!
Что родина? Воспоминаний дым. Без радости вернусь. Ушел не сожалея. Кажись, Пустое слово — Русь, А всё же с ним Мне на земле жилось теплее…И еще одно прелюбопытное признанье — это уже 1939 год (37-й Мариенгоф благополучно проскочил):
Не умеем мы (И слава Богу), Не умеем жить легко, Потому что чувствуем глубоко, Потому что видим далеко. Это дар, и это наказанье, Это наша русская стезя. Кто родился в Пензе и в Рязани, Падают, бредут, Но не скользят. И не будем, Мы не будем жить иначе, Вероятно, многие века. Ведь у нас мужчины плачут, Женщины работают в ЧК.Да, Мариенгоф плакал. Писал воспоминания, мемуарил и лил слезу, вспоминая своего повесившегося друга. «Сергун чудесный! клен мой златолистый…», «А какое сердце! Что за сердце было!..»
Еще одна фигура — Александр Кусиков (настоящая фамилия — Кусикян). Родился в Армавире в многодетной армянской семье.
Обо мне говорят, что я сволочь, Что я хитрый и злой черкес…— так начинает Кусиков «Искандар-намэ. Поэму меня».
О, родина, О, степь в долине бурок. Есть сладость в том, Чтобы познать себя, Есть сладость в том, Чтобы вернуть потерю. — Кубань и Волга, Енисей и Терек В меня впадают как один приток…Из поэмы «Джульфикар»:
Есть у меня и родина — Кубань, Есть и отчизна — вздыбленная Русь.Еще в имажинистах ходил Матвей Ройзман. Его дед был большим знатоком Талмуда. В цикле «Россия» Ройзман писал:
Еще задорным мальчиком Тебя любил и понимал, Но тыЯ не буду спрашивать вас, что ответила Россия. Я хочу спросить: не устали ли вы от поэтов, «хороших и разных»? Если нет, тогда продолжим наш список, в который попали некоторые (я подчеркиваю: некоторые) русские поэты разных направлений.
Константин Случевский. /«А Ярославна все-таки тоскует/В урочный час на каменной стене…»
Василий Курочкин, известный поэт и переводчик Беранже. Мать — урожденная Екатерина Маркович. По всей вероятности, не очень чистый русский по крови. Но почему-то мил Курочкин, а не его типичный оппонент, о котором писал поэт:
Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов — Приближается сюда.И, значит, пойдут густопсовые речи о якобы проданной России…
Григорий Мачтет, прославившийся революционной песней «Замучен тяжелой неволей». Любопытны корни замученного: он из семьи уездного судьи — потомка англичанина, служившего в шведской армии и взятого в плен под Полтавой. Мать Мачтета — украинско-польского происхождения.
Еще один поэт-революционер. Аркадий Коц, точнее — Аарон Коц из Одессы. Начал писать с подражаний Надсону, а потом жахнул (другого глагола не подберу) «Интернационал»! Да, тот самый:
Вставай, проклятьем заклейменный, Весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущенный И в смертный бой вести готов…Слава Богу, что следующий наш поэт, Константин Фофанов, никого не призывал на «последний и решительный бой». Фофанов был истинным лириком, нежным и чуть тоскливо-печальным («Звезды ясные, звезды прекрасные/Нашептали цветам сказки чудные…»). «Я родом финн», — представлял себя Фофанов.
А вот национальную принадлежность Константина Льдова выдают его настоящие имя и фамилия: Витольд-Константин Розенблюм.
Я не могу смотреть с улыбкою презренья На этот грешный мир, мир будничных забот, — Я сам его дитя. Как в небе звездочет, Ищу я на земле святого откровенья, — И тайна бытия мучительно гнетет Колеблющийся ум…Вопросы русского Гамлета, поэта Константина Льдова:
Зачем проходим мы ареною земною? К чему шумливою толпой Напрасно длим жестокий бой?..«Спрашивайте, мальчики, спрашивайте…» Это — Александр Галич. Советская эпоха. А мы пока с вами бродим в досоветской. Кого еще следует упомянуть? Виктора Гофмана, к сожалению, рано ушедшего из жизни: покончил жизнь самоубийством в 27 лет. Произошло это в Париже, а родился Гофман в Москве, в семье австрийского подданного, мебельного фабриканта и декоратора. Полное его имя: Виктор-Бальтазар-Эмиль.
Юлий Айхенвальд в своих «Силуэтах русских писателей» пишет: «Виктор Гофман — это, прежде всего, влюбленный мальчик, паж, для которого счастье — нести шелковый шлейф королевы, именно голубого платья, в каком он представляет себе свою молодую красавицу. Даже не королева она, а только инфанта, и для нее, как и для весеннего мальчика, который ее полюбил, жизнь и любовь — еще пленительная новость…»
О дева, нежная, как горние рассветы, О дева, стройная, как горный кипарис, О, полюби любви моей приветы, О, покорись!