50 оттенков ксерокса
Шрифт:
— Для вручения красного диплома приглашается Долин Дмитрий Дмитриевич!
Снова щелчки вспышек, рукопожатие и моё стандартное "Поздравляю, желаю успехов". Открываю третий диплом и вижу там, чёрным по белому — Калов Эдуард Геннадьевич.
Я должна ему помочь. Я скребу ногтем по микрофону, раздаётся громкий неприятный звук. На меня смотрят все глаза, я виновато потупляю взор и делаю оправдывающийся жест руками — ну, вот такая досадная случайность.
Эдик идёт по проходу с улыбающимся лицом, и ради этого стоило выставлять себя полной дурой. На меня он смотрит с такой
Эдик жмёт руку Валерону и мне, и моя ладонь задерживается в его на пару секунд дольше, чем положено. Я не против. По его лицу видно, как у него с души камень свалился.
— Желаю успехов, — тихонько произношу я, не отнимая руки. Он, словно нехотя, размыкает наши пальцы, принимает от завкафа заветную книжицу, позирует и спускается со сцены.
Объявив последнюю краснодипломницу, я украдкой кошусь на Эдика. Его мама, сердито качая необъятной шляпой, что-то ему выговаривает, но диплома у него в руках нет. Значит, всё получилось. "Синих" дипломников Валерон объявляет сам, я же машинально поздравляю и пожимаю руки, пока не случается удивительное.
— ...Рустамов Павел Глебович, — говорит завкафедрой, и откуда-то с задних рядов встаёт парень, который почему-то кажется мне знакомым, и когда ему вручают диплом, он замирает с самодовольный улыбкой. Щёлк! Вспышка фотоаппарата ослепляет его на миг, и тут я его узнаю.
Нет!
Это он!
Я не могу сдержать своих эмоций, и издаю то ли стон, то ли фырканье... На меня снова смотрят, но мне всё равно. Пусть смотрят.
Я еле-еле дожидаюсь, когда вручат дипломы последним трем студенткам, и вылетаю в коридор, начиная медленно сползать по стеночке.
Это он. Точно он!
Я со стоном выпрямляюсь, достаю из сумочки мобильный, набираю Катькин номер, и едва гудки сменяются словом "Алло", выпаливаю в трубку:
— Знаешь, кого я сейчас встретила! Ты не поверишь! Пашу "Ты-Только-Не-Смейся"!
Эдик
— Кристиан, это моя мама, Карла, — говорю я.
Воспитание берет верх.<...>
Кристиан одаривает Карлу своей фирменной обезоруживающей
улыбкой, устоять перед которой невозможно.
Она и не пытается.
Мамина нижняя челюсть едва не стукается о столешницу.
О господи, мам, возьми себя в руки!
Э.Л. Джеймс "50 оттенков серого"
— С Чкаловым мы! — торжественно втолковывала невысокая, полная, в огромной шляпе дама студентке, встречающей гостей у входа. — Нет, ну как не знаете! Что за молодёжь...
— Это со мной, — запыхавшись, крикнул я, подхватил даму под руку и спешно поволок по коридору в актовый зал, не дав поведать всем окружающим, кто такой был
— Гена! Не отставай! Гена! — утонул в монотонном гуле толпы её призывный глас.
Из общей толчеи тут же вынырнул сутулый мужчина в очках и, быстро семеня ногами, поспешил на зов:
— Я здесь, дорогая! Я никуда не делся!
Да, эта странная пара — мои родители. Как вы уже поняли, в нашей семье всем заправляет Валерия Карловна — моя мама, человек строгий, прямолинейный и волевой. Управление нашей семьёй она предпочитает вести в авторитарном, даже тоталитарном режиме, поэтому всё, что выходит за рамки её представлений о правильном, становится причиной громогласного скандала.
Вдобавок ко всему, Валерия Карловна просто помешана на нашей героической фамилии. Всё детство мать пыталась внушить мне, что в будущем я обязательно должен стать крутым лётчиком, космонавтом, ну, или хотя бы просто скромным Героем России. Но моё равнодушие к небесным высям, самолётам и даже школьным урокам физры неожиданно оказалось сильнее маминого упорства. Так что пострадав от халатности работников паспортного стола, я не стал менять фамилию обратно ещё и из чувства протеста.
Благо родители жили в области, виделись мы с ними лишь во время праздников и каникул. Само собой, предъявлять паспорт в эти дни мне им не приходилось. Но с приближением дня расплаты, то есть вручения дипломов, на которое съезжались родственники всех выпускников, я, признаться, нехило нервничал. Мой дерзкий план — объявить родителям несоответствующую дату торжества — с треском провалился. Дочь нашей соседки училась со мной на одном курсе и успела "слить" информацию маме. Я попытался придумать причины, по которым родителям не следовало приезжать в Трёхреченск, но разве что-то могло остановить мою маму, непременно желающую увидеть торжественный момент во всей красе...
Настина подсказка оказалась бесценной. Вздохнув спокойно, я с чистой совестью проигнорировал предупреждение старосты о том, что надо вовремя поставить все печати на обходнике.
Теперь, на церемонии вручения мне предстояло получить свой "красный" из рук завкафа и Насти, запечатлиться на фото и сиюжеминутно вернуть драгоценную "корку" обратно. По моим расчётам, за это недолгое время мама никак не могла заглянуть в диплом и увидеть там то, во что превратилась наша героическая фамилия. Напрягало только громкое объявление моей фамилии в микрофон...
Мы прошли в актовый зал и расселись в кресла.
— Гена, доставай фотоаппарат и фотографируй! — скомандовала мама, а отец полез в огромный пакет, который они зачем-то притащили с собой.
— Мам, там что? — поинтересовался я. Лучше бы я этого не делал.
— Это я тебе на выпускной собрала. Трусики, рубашечка, носочки, — сказала она громким шёпотом, вогнав меня в краску. За спиной раздалось сдавленное хрюканье и довольные смешки предвкушающих добычу одногруппниц. Как назло, за моей спиной сидела Ирка — самая злостная сплетница универа и Машка, её острая на язык подруга.