500

Квирк Мэтью

— Я бы подумала, что ты меня надуваешь, но ты не дурак, чтобы делать это так неуклюже. Так что звучит убедительно. Я просто… Просто скажи мне, что происходит.

— Ты никому не скажешь?

— Никому.

— Поклянись.

— Клянусь.

— Это связано с одним делом, которое вышло из-под контроля. Мне надо отъехать отсюда на час и предотвратить беду. Чтобы кто-то из-за этого не пострадал или еще того хуже. Я не хочу тебе лгать — но я не могу тебе рассказать все, потому что это очень опасно и я никогда не прощу себе, что втянул тебя в это. Извини.

— Хорошо, — сказала

она. — Тогда я поеду с тобой.

— Прости, Энни, но я тебя не возьму.

— Если что, вызови полицию.

— Ладно. Я не дам себя в обиду.

— Тогда хорошо, иди. Удачи!

Я прекрасно знал, что не могу вызвать полицию. Я уже имел возможность убедиться, что Генри с Маркусом прибрали к рукам полицейских. Да и что бы я сказал копам, чтобы это не выглядело бредом сумасшедшего? Нет, надо просто попытаться, что называется, минимизировать последствия: найти способ остановить Ирину, пока она не добралась до Хаскинса, и не подставить при этом собственную шею.

Я лишь надеялся, что смогу это осуществить, не завалив все дело. Столько было вариантов все испортить: обратиться к шефам, к прессе, к представителям закона. Я боялся даже представить, какие щепки полетят.

Маячок на Иринином авто перестал двигаться на полпути между Аппервилем и Парижем. Мишень застыла прямо посреди шоссе. Подъехав к этому месту, я ничего не увидел — ни машин, ни домов. Только деревья по сторонам да яма на дороге, которую чуть не поймал мой джип. Может, на этой выбоине и соскочил мой трекер с ее «порше»?

Найти ее теперь казалось нереальным — даже в небольшом городке всего в дюжину «колониальных» особнячков, что рассыпались по тянущейся к Блю-Риджу низине, были весьма слабые шансы засечь Ирину и Хаскинса.

Я покатался по городку, высматривая Иринин «порше», но так ничего и не нашел. Через полчаса я подрулил к провинциальному супермаркету под названием «Ред барн». Живот уже подводило. Нынешним «блюдом дня» в местном кафетерии выступала чашка горького кофе со «сникерсом». Да, это тебе не пятизвездочный отель! Я был сердит и зол на себя. Я оказался в дураках. Какого черта я делаю в этой дыре? Или я уже вконец сбрендил от этой паранойи?

Но мне недолго пришлось скрипеть зубами: длинные пружины на входе скрипнули, дверь открылась и тут же захлопнулась. В магазин торопливо вошел Малькольм Хаскинс в просторных джинсах и в старой толстовке с эмблемой Йельской школы права. В стеклянных дверцах холодильных камер я видел в отражении, как он складывает в корзину покупки. Коробка с патронами для дробовика, мешки для мусора, складная пила, что обычно используется для обрезки деревьев, — ясно, что человек затаривается, дабы с толком провести выходные в загородном доме. Самое время открыть весеннюю охоту на индейку! Но меня-то перечень его покупок не мог оставить равнодушным.

Когда Хаскинс полез за бумажником, чтобы расплатиться, толстовка на поясе у него натянулась, и я отчетливо различил под ней пояс с кобурой под здоровенный пистолет эдак сорокового калибра. Скверная новость.

Проследить за Хаскинсом оказалось проще простого. Освещался городок всего несколькими фонарями, улицы были почти пусты. Я запарковался

на съезде с автострады, где-то в трехстах метрах от его дома. Ни Ирины, ни ее «порше» там не наблюдалось. Небольшой двухэтажный коттедж Хаскинса располагался на лужайке у самых холмов.

Я прошел через редкий лесочек за его домом, вдоль главной дороги. Укрывшись между двумя старыми деревьями, я даже мог заглянуть внутрь дома. Я радовался, что так ловко сумел спрятаться, — но лишь до того момента, пока к дому не подъехал белый «порше» Ирины. Будь я на дороге, то сумел бы ее отпугнуть или просто помахать рукой — к чертям последствия! — и хоть как-то ее предупредить.

Я двинулся к дому, но было уже поздно: Ирина скрылась за парадной дверью.

Вломиться в дом и объявить, что это подстава, было по меньшей мере опрометчиво. Я просто спокойно объясню Хаскинсу, что я за ним следил, — но лишь потому, что мои драгоценные коллеги желают на него «наехать», подкупить высшую судебную инстанцию в Америке и, может статься, даже его убить. И что на самом деле я оказываю ему большую услугу. Меня примут как борца с бандитизмом, и мне останется всего лишь разобраться с последствиями моей измены шефам и заслонить собою то, что они там запланировали в отношении Хаскинса. Всего-то и делов!

Нет, я не стану рисковать своей задницей. Должен быть какой-то другой выход. Что, если я расстрою вечеринку до того, как мои начальники сумеют что-то выяснить? Они ведь говорили, что будут присматривать за Ириной. Никого я тут поблизости не видел — хотя Маркус-то лихо умеет прятаться.

Я решил, что, если Ирина приехала соблазнять Хаскинса, они оба будут на взводе и тогда их легко напугать. Я поднял горсть гравия и швырнул в дом камушек. Он отскочил от черепицы на кровле коттеджа. Следующий звякнул об оконное стекло. Я подождал, но никакой реакции не последовало: ни внизу свет не зажегся, ни снаружи, возле дома.

«Ну что ж, я сделал все, что мог. Или хотя бы попытался, — сказал я себе. — Так что зря оставил себя без ужина. Я вовсе не в ответе за то, что может произойти. Что я мог поделать? Ворваться в дом и объявить о своей скромной роли в преступном замысле Генри? Нет, единственный выход — уйти прочь, и будь что будет».

Все мы идем на компромиссы, чтобы достичь желаемого. Готов ли я распрощаться с моим маленьким житейским счастьем: с виллой в Шенандоа, с теплым полом в ванной, с девчонкой, такой красивой, словно я выписал ее вместе с одеждой из «Джей Крю», — и в лепешку расшибиться ради правого дела?

Никаких шансов. Я не гожусь на роль мученика.

Я всего лишь хотел позаботиться о себе и…

Погодите-ка… Что это? Я вроде как не принимал такого решения и уж точно не собирался идти к коттеджу. Однако никто иной, а именно я шагал сейчас к заднему крыльцу. В голове что-то перещелкнуло, и — черт меня дери! — ноги сами понесли меня, хрустя сухими ветками, к дому Хаскинса.

То ли я оказался куда более достойным парнем, нежели думал, то ли просто хотел поиграть в героя-шерифа, поскольку почти заложил душу Дэвису. Как бы то ни было, мои ангелы-хранители определенно собирались меня убить, и меня такая перспектива совсем не радовала.