500
Шрифт:
Я вбежал в дом, скинул в прачечной каморке одежду и минут на двадцать забрался под горяченный душ, но руки все равно так тряслись от холода, что я едва справился с краном. Единственное, что еще давало мне силы, — это перспектива забраться под толстое одеяло и пристроиться к Энни.
Я скользнул в сумрак спальни, нырнул под одеяло, протянул руку, чтобы обнять Энни за талию… но ощутил под ладонью лишь матрас. Ее не было.
Свою подругу я обнаружил внизу. Точнее сказать, она обнаружила меня. Она сидела на диванчике с книжкой и чашкой чая, явно ожидая, когда я к ней приду. Проследив, как я спускаюсь по
— Ты кувыркаешься с кем-то еще? — спросила Энни странно-спокойным голосом.
Мозги у меня сперва как заклинило. Я лучезарно улыбался своей девушке, донельзя счастливый ее видеть после такой дерьмовой ночи. Однако это чувство облегчения стремительно рассеялось.
— Что? — опешил я. — Нет, конечно.
Она подняла к моим глазам одну из распечатанных мной аватарных фоток Ирины.
— Ты постоянно опаздываешь, вечно выдумываешь какие-то отговорки. Ты возвращаешься домой, избавляешься от одежды и тут же чешешь в душ. Я что, по-твоему, дурочка? Я знаю, что все это значит.
— Это всего лишь работа, — возразил я. — Ее отец — Радо Драгович.
— Не морочь мне голову. Хочешь сказать, эта двадцатилетняя потаскушка лоббирует Пентагон?! Я глянула насчет нее в твоем ноутбуке — там миллион запросов вывалилось! Ты что, за ней следишь?
— Дорогая, ты же знаешь, копание в инете — большая часть моей работы. Я проверяю ее в связи с одним делом, и я обещал Уокеру, что встречусь с ним сегодня…
— Лучше молчи! — взвилась она. — Уокер сейчас в сенате — готовит свою филибастерскую речь. [50] Перестань мне врать. Это отвратительно!
50
Филибастер — тактика обструкции законопроектов в сенате США парламентским меньшинством путем затягивания принятия решений с помощью внесения огромного количества поправок, декларирования лозунгов и пространных, часто не по теме, разглагольствований.
Она развернулась и зашагала к выходу. В одном полотенце я потрусил за ней, на ходу что-то лопоча. Мне снова пришлось студить свою задницу, на сей раз полуобнаженным выскочив на крыльцо. Я вдруг понял, что моя правда гораздо менее правдоподобна, нежели любая брехня, что я мог бы придумать с ходу, — но мне не хотелось снова обманывать Энни.
— Милая, я могу все объяснить. Это была работа. Я солгал, потому что не хотел тебя в это втягивать. Это касается наших шефов, в частности Дэвиса. Прошу тебя, пойдем в дом.
— Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла?
— Да.
— Тогда доверься мне. Ты больше, чем кто-либо, знаешь, как работает этот город, Майк. Здесь нельзя брать, ничего не давая. Расскажи мне, что происходит.
— Сейчас покажу.
Я провел Энни в коридор рядом с кухней, сунулся в прачечную и вынул из стиральной машины впопыхах сунутый туда костюм.
— Фу, какой затхлый дух! — поморщилась она. Думаю, она ожидала унюхать парфюм другой женщины или даже запах секса.
— Я соврал тебе. Больше не буду. Мне очень жаль, честное слово. Но я просто не хотел тебя в это втягивать.
— Расскажи же мне, что произошло.
Я очень тщательно выбирал слова. Даже если бы это была погоня за тенями, я не хотел Энни в нее вовлекать, а уж тем более, если это грозило реальной опасностью.
— Понимаешь, я опасался, что в той сделке, в которой я участвовал, не все… этично. Поэтому я решил кое-что перепроверить. А поскольку я болван и вечно лезу куда ни попадя, то свалился в эту вонючую воду и чуть до смерти не замерз.
Некоторое время она переваривала услышанное.
— Слишком смешно для придуманного алиби. — Мгновение она сверлила меня взглядом. — Так ты упал в воду?
— Да, в Анакостию. [51] Вода ледяная! — поежился я. — У меня выдалась жуткая ночь. И мне чертовски жаль, что я тебя огорчил.
— Почему ты мне сразу не сказал?
— Я знаю, у меня, наверно, мания преследования, но мне не хотелось вмешивать тебя в это дело. Это было глупо, и я дурак — согласен.
— Ты говорил об этом Маркусу и Генри?
— Нет. И пожалуйста, оставим это между нами. Я это делал по собственной инициативе, и если они узнают — мне мало не покажется. Договорились?
51
Приток реки Потомак, впадающий в нее в Вашингтоне, в районе верфи. Сильно загрязнен сточными водами.
— Лучше бы ты им сказал. Они знают, что делать.
Энни была охотником вроде меня. Работа была для нее все, к тому же она была коротка с Дэвисом. Черт подери, это ведь Генри свел нас когда-то в одном деле! Я думать боялся, что станется, если Энни вдруг окажется перед выбором: он или я.
— Ты права. Но пусть это все же останется между нами. Я все перепроверил, ничего особенного не нашел, но мне бы влетело за самодеятельность. Никому не говори об этом, ладно?
Энни, похоже, снова насторожилась.
— Хорошо, — сказала она, подумав.
— Обещаешь?
— Да.
— Спасибо. Я больше не буду тебя обманывать. Ты вправе на меня сердиться, но не торопись с решением. Если хочешь, могу отвезти тебя домой, но я очень надеюсь, что ты простишь меня и останешься.
Энни смерила меня взглядом и целую минуту заставила страдать в ожидании.
— Нет, — молвила она. — Сперва пойдем в постель.
Вот он, предел моих желаний! Натянуть одеяло до самого подбородка и свернуться возле ее жаркой маленькой круглой попки. Блаженство!
Энни выключила лампу со своей стороны.
— Знаешь, милый…
— Что?
— Если ты когда-нибудь смешаешь меня с дерьмом, я тебя найду и в асфальт закатаю.
Ну да, папенькина дочка.
— Конечно, моя радость. Я люблю тебя.
— Я тоже.
«Точно, — сказал я себе. — К черту этот долбаный „объект 23“ и Ирину!»
Я не собирался терять то, что честно заслужил, из-за того лишь, что вырвал несколько тайных фраз из контекста и поиграл немного в детектива. Дело ведь для меня закрыто… Вот только никак не шли из головы несколько оговорок Энни, а также и то, что первым ее инстинктивным желанием было рассказать все Маркусу и Генри.