52 Гц

Фальк Макс

— У Винсента квартира в Париже, — сказал Джеймс.

— С романтичным видом на крыши?.. — предположил Майкл.

— Да. Последний этаж, старый дом. Окна со ставнями, летом приходится закрывать их от солнца.

Майкл смотрел на дорогу, постукивая пальцами по рулю. Джеймс глазел в окно, с интересом разглядывая архитектурные причуды, налепленные на холмы.

— У тебя большой дом?.. — спросил Джеймс.

— Да, — сказал Майкл. — Здоровенный. Не люблю тесные пространства. И хороший вид. На город. Особенно ночью, — без задней мысли сказал он.

— Могу себе представить, — задумчиво сказал Джеймс.

Забираясь в холмы, дорога петляла —

мимо чужих домов, ворот, подъездных дорожек, фигурных решеток, газонов со стрекочущими установками для полива. Мимо жизни, которую вели такие же, как Майкл — богатые и знаменитые, восходящие и угасающие. Здесь, как в центре галактики, постоянно умирали и рождались звезды. Иногда они оставались сиять на годы и десятилетия, иногда они гасли меньше чем за год, а иногда сразу рождались настолько тусклыми, что разглядеть их могли только ближайшие соседи из своего окна.

Они забирались все выше и выше на холм, приближаясь к дому Майкла, когда — юркая красная Мазда вылетела на пустой перекресток. Руки сработали раньше, чем Майкл осознал, что случилось: он ударил по тормозам и вывернул руль, спасаясь от столкновения. Покрышки взвизгнули, раздался глухой удар и звон крошащихся фар, подушка безопасности выстрелила в лицо. Их отбросило на чужую лужайку, машина вспахала шинами газон и замерла.

Майкл развернулся к Джеймсу, тот смотрел на него: бледный, испуганный.

— Ты в порядке?..

— Да… кажется, да, — выдохнул Джеймс. — Что случилось?

Майкл окинул его взглядом — вроде цел, крови не видно, похоже, про порядок не врет.

Майкл отстегнулся, торопливо вылез из машины. Красная Мазда замерла поперек дороги — машина Виктории. Он бегом бросился к ней, дернул дверцу со стороны водителя — та поддалась со скрежетом. Виктория лежала лицом на подушке безопасности, нос был в крови. Майкл потормошил ее за плечо, окликнул. Она вяло застонала, зашевелилась — жива. Майкл отстегнул ее от сиденья, на руках вытащил из машины. Из соседних домов начали выглядывать люди, кто-то достал телефон — сделать фото. Майкл положил Викторию на траву. Она застонала, попыталась свернуться в клубочек. Потянулась руками к лицу.

— 911, да? — спросил Джеймс, набирая номер. Майкл глянул на него мельком — на ногах стоит, соображает, значит, особо ему не досталось, и то хорошо. Он погладил Викторию по голове:

— Держись, дорогая, сейчас отправим тебя в больницу.

— Нет, не надо… не надо, — вяло захныкала та. — Я не хочу, я сейчас встану.

Она всхлипнула, вытерла кровь под носом, попыталась сесть. Майкл поддержал ее под спину.

— Отвези меня домой, я не хочу в больницу… — бормотала она, и вдруг взвилась: — Не трогай, оставь меня! Убери руки!

Майкл поймал ее за подбородок, повернул лицом к себе. Виктория была бледной, щеки запали, только глаза горели.

— У тебя ломка?.. — догадался он. — И ты села в машину?.. Дура, господи!..

У нее задрожали губы, она всхлипнула, по лицу побежали слезы.

— Ты тоже меня ненавидишь!.. Все меня ненавидят, я тебя ненавижу!..

— Малыш, тебе нужно в больницу, — тихо сказал Майкл. — Тебе помогут. У тебя может быть сотрясение, бог знает что еще.

— Ты мудак, — уныло прошептала она. Села, обхватила руками колени, уткнулась в них, пачкая кровью светлые узкие брючки.

Майкл сел на траву рядом с ней, погладил ее по спине. Растерянно взглянул на Джеймса, который разговаривал со службой спасения.

— Прости, детка. Тебе необязательно оставаться, я могу вызвать такси до отеля.

—

Майкл, — твердо сказал Джеймс. — Ты ударился головой если думаешь, что я сейчас уеду.

— Ладно, — тот вздохнул. — Ладно, ты прав. — И похлопал по траве рядом с собой: — Садись.

Как бы то ни было, а неловкость такое происшествие снимало на раз.

Спасатели и машина скорой примчались к ним меньше, чем через десять минут. Виктория отказалась от госпитализации, но дала себя осмотреть. У нее не нашли ни сотрясения, ни переломов — с ней все было в порядке, за исключением кокаиновой ломки. Видимо, за новой дозой она и торопилась. Ее было глупо отчитывать за то, что она села за руль в таком состоянии — она все равно не соображала, что делает.

Владелица дома, чей участок Майкл вспахал своим Кенисеггом, отнеслась с происшествию с пониманием, и оказалась настолько милой, что вынесла им шезлонги и лимонад, пока они ждали дорожный патруль. Майкл пил холодную сладкую воду, Виктория посасывала кубики льда и с вялым интересом следила за тем, как патрульные измеряют рулеткой положения машин, делают снимки и конспектируют показания. Когда дело дошло до Виктории, она почти правдоподобно изобразила крайнюю степень трезвости, ответила на все вопросы и смирно приняла выписанный штраф. Забрав у нее квитанцию, Майкл спрятал ее в задний карман джинсов: с Виктории сталось бы ее просто выкинуть вместе с ненужными чеками. Не так он представлял себе время, проведенное с Джеймсом. А Джеймс как будто даже не был расстроен. Он по-деловому трепался с офицерами, встретил эвакуаторы, и, узнав у Майкла нужные адреса, отправил покалеченные машины каждую в свою сторону, пока Майкл возился с Викторией.

— До дома можем дойти пешком, — сказал Майкл, когда все наконец разъехались. — Здесь уже близко. Оттуда отправлю Вик на такси.

— Мне кажется, ей сейчас лучше не оставаться одной, — сказал Джеймс.

И был прав. Хотя перспектива нянчиться с Викторией казалась Майклу унылой. От кокаиновой ломки не помогалони дружеское участие, ни доброе слово — только новая доза, а снабжать Викторию коксом Майкл и не мог, и не хотел. Виктория ныла, чтобы ее оставили в покое и дали ей умереть, но Майкл убедил ее встать и поковылять вверх по холму. Идти можно было лишь по самому краю дороги, мимо редких припаркованных машин, ныряя из тени в тень. Мимо песчаных осыпей, по которым ползала строительная техника, ровняя участок для нового строительства, мимо живых изгородей, глухих ворот и просветов, сквозь которые виднелись бесконечные холмы. Майкл держал Викторию за пояс, и она, привалившись к нему, механически переставляла ноги одну за другой. Джеймс участливо поддерживал ее с другой стороны, и Майкл никак не мог понять, откуда в нем столько заботы — и к кому. Он не был уверен, что, случись все это с Винсентом, он проявил бы такое же благородство. Сил не хватило бы.

Они добрались до дома через двадцать минут, поднявшись почти к самой вершине холма. Стильная коробка из стекла и бетона за низеньким забором, отгороженная от трассы пальмами и пучками серебристо-зеленых агав, возвышалась на два этажа.

— О, — сказал Джеймс, когда они остановились у подъездной дорожки, на которую уже сгрузили помятую Анну-Лису. — Это твой дом?..

— Я же говорил — люблю простор, — мрачно сказал Майкл. Смотреть на машину было особенно больно. Конечно, повреждения были не сильными, он сам восстанавливал машины, разбитые посерьезнее. Но к ней он вдруг почувствовал особенную привязанность, какой не было раньше.