54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем
Шрифт:
Она совершает прыжок, и я буквально вижу, как делаю гран жете сама подобно Джеральдине. Она движется очень грациозно.
Пуля настигает ее в воздухе.
Она спотыкается и падает. Другая девушка кидается вперед, возможно, чтобы помочь ей. Но Тайлер стреляет, и девушка падает. На сей раз пуля попадает в часы над сценой.
Тайлер улыбается.
– Оставайтесь все на своих местах.
В зале воцаряется тишина.
Теперь мы все заложники.
Си Джей Джонсон
@CadetCJJ
СТРЕЛЬБА. ПОМОГИТЕ. #OHS
10:06 АМ
Алекс @AlexDoesTwitter 10:06 АМ
В ответ @CadetCJJ
Правда? В новостях ничего нет… #OHS
Джордж
В ответ @CadetCJJ
С ТОБОЙ ВСЕ НОРМАЛЬНО? СКАЖИ, ЧТО ВСЕ ХОРОШО!
Джордж Джонсон @G_Johnson1 10:07 АМ
В ответ @CadetCJJ
ТЫ СЕРЬЕЗНО? ЗВОНЮ 911.
Эбби @YetAnotherASmith 10:07 АМ
В ответ @CadetCJJ @G_Johnson1
Еду туда немедленно. #OHS
Аноним @BoredOpportunist 10:07 АМ
В ответ @CadetCJJ
Я понимаю, что понедельники – это СКУЧНО, но ты с ума сошла. #OHS
Джордж Джонсон @G_Johnson1 10:07 АМ
В ответ @YetAnotherASmith @CadetCJJ
НЕ УВЕРЕН, ЧТО ЭТО РАЗУМНО. ПУСТЬ ЭТИМ ЗАНИМАЮТСЯ ПРОФЕССИОНАЛЫ.
Джей @JEyck32 10:07 АМ
В ответ @CadetCJJ
Что происходит? #OHS
Глава пятая
10:07–10:10
Томас
Солнце пробивается сквозь оконное стекло. Осколки пресс-папье отбрасывают радужные блики на стены. Фарид подходит к столу секретарши. Сейчас он бледнее, чем я, и мне даже не хочется шутить.
Он запирает дверь административного офиса, отрезая нас от коридоров, а потом берет телефон и набирает 911. Я брожу вдоль стола. Я просто не могу стоять на месте. Если бы решал я, то кинулся бы прямо в зал, чтобы убедиться, что это шутка, а мы не сумели принять участие. Я хочу убедить себя, что сегодня обычное утро понедельника.
Останавливает меня только здравый смысл Фарида. Я никогда не был супермозгом в нашем партнерстве. С меня только дурацкие идеи и импульсивность.
Я поворачиваюсь на пятках и бью кулаком в стенку шкафа. Тонкая фанера расщепляется, косточки пальцев саднит, но боль не приносит облегчения.
– Что сделал тебе этот шкаф? – спрашивает Фарид.
В трубке что-то щелкает. Раздается приглушенный голос.
Я замираю.
– Я звоню из старшей школы Оппортьюнити, – говорит Фарид, назвав вначале наши имена. – Мы слышали выстрелы.
Он говорит очень спокойно. Фарид с плутовской улыбкой, так хорошо мне знакомой, исчез. Таким Фарида я никогда не видел. Он произносит слова очень старательно, чтобы не чувствовался его афганский акцент. Он сразу же станет главным подозреваемым. И не в первый раз. В школе многое случалось, и Фарида всегда допрашивали, хотя дело могло совсем его не касаться. Это отвратительно. Это так несправедливо – но зато у меня появилась передышка.
Голос бубнит что-то неразборчивое, и Фарид отвечает:
– Мы слышали несколько выстрелов. Я не знаю, пострадал ли кто-нибудь. – Он слушает, а потом говорит: – Нет, нет. Мы не пострадали.
Я подхожу чуть ближе, но уже знаю следующий вопрос оператора. Где вы? Сколько вас?
– Нас двое. Мы в кабинете директора.
Вы можете выбраться? Я бы спросил именно это, но оператору нужна новая информация. Слышать это почти приятно. Тихий голос из телефонной трубки и отдельные выстрелы в отдалении – единственные звуки, нарушающие тишину. Здесь мы в безопасности.
– Да, да, кабинет директора находится в административном крыле. В восточной части здания. Первый этаж. Машина директора стоит под окном. Легко заметить.
Я улыбаюсь, но без радости. Обычно директор парковалась возле аудитории вместе с другими учителями, но мой старший брат как-то раскрасил машину Трентон в розовый цвет – у них случились, так сказать, академические разногласия. Поэтому директор решила присматривать за своим новым кабриолетом.
– Мы заперли дверь. Мы никого не видели и не слышали. Мы не знаем, что происходит в других частях здания.
Выстрелы. Угрозы. Смерть.
– Мы можем выбраться через окно, если нужно.
Нам было не привыкать, но никогда еще ничего подобного не случалось.
Я пытаюсь расслышать ответ оператора. Мне не хочется покидать кабинет – ведь я не знаю, что ждет меня снаружи.
– Да, думаю, это безопасно. Если мы двинемся на юг, из аудитории нас не увидят.
Слушая инструкции, Фарид смотрит на меня. Он качает головой, и я представляю, что ему говорят. Бегите, если можете. Спрячьтесь, если получится. Не становитесь мишенью. Это первое, чему учат нас во время учебной тревоги: обеспечьте собственную безопасность.
Но нам не говорят, что спасать свою шкуру можно лишь тогда, когда за тобой никого нет. Если бы я сейчас находился в аудитории, то хотел бы, чтобы кто-нибудь пришел за мной. Я хотел бы иметь надежду.
– Да, мы откроем окно и будем ждать снаружи. Мне нужно оставаться на линии?
Рука Фарида дрожит. Он кивает и произносит:
– Хорошо, хорошо. Мы будем ждать снаружи. Спасибо.
Сильв
Все звуки стихают.
Перед глазами все расплывается, словно порвалась связь между мной и остальным миром. Воздух замирает. Больно дышать.
Отем шепчет мне что-то и тянет за руку. Я хочу прижаться к ней. Держи меня. Защити меня. Я замираю. Но голос Тайлера дразнит меня. Я не могу – не хочу слушать его. Не здесь. Не сейчас. Никогда.
Все страхи наваливаются на меня. Пустые глаза Мама. Абуэло, которому так тяжело управляться с фермой и одновременно заботиться о ней. Старшие братья, задающие вопросы, на которые я не могу ответить: Где будешь в следующем году? Чем хочешь заниматься? Как дела?
Закрывая глаза, я вижу лица двух самых важных для меня людей – людей, которых я и притягиваю, и отталкиваю. Мой брат-перфекционист, сумевший устроить так, чтобы на первой же перемене нового семестра его отправили в кабинет директора. И сейчас его здесь нет.
Я надеюсь. Я молюсь.
И Отем. Всегда, всегда Отем.
Тайлер вбил клин между нами, хотя я никогда им не рассказывала. Томас разорвал бы его из-за меня, и это уничтожило бы ту крохотную семью, что еще осталась у Отем.
Единственное, что поддерживало меня в жизни, – это наши истории. У всех нас столько тайн. И я свято храню собственные. Еще до начала учебы Отем привела меня в заброшенный сарай. От фермы, когда-то стоявшей здесь, за городом, остался только этот сарай, окруженный кукурузными и хлопковыми полями. Мы встречались там каждый вечер. Мы делились сплетнями – соседи всегда знали обо всем, что происходило в Оппортьюнити.