6:0 в пользу жизни
Шрифт:
Расин отрицательно покачал головой.
— Договор, если он ничем не подкреплен, может остаться только на бумаге. Надо сделать так, чтобы после заключения любого такого договора акции действительно не могла быть проданы. Поэтому давайте оформим передачу всех акций в перекрестные залоги, — ответил он.
— Что это такое, — первым Расина спросил Лазарев.
— Вот, представьте себе, — начал объяснять Расин, — что свои акции вы делите на две части и первую часть передаете в залог одному акционеру, а вторую часть — другому. Те, кто получил акции, поступают так же и передают другим
— А какое обязательство будут обеспечивать залоги? — спросил Расина молчавший до этого момента мужчина.
— В соответствии с Гражданским кодексом, — ответил Дмитрий Сергеевич, — залогом можно обеспечивать любое обязательство. Пример с залогом, обеспечивающем кредит, не надо приводить? Понятно, да? Но залог может обеспечивать также и обязательство совершать, либо не совершать в будущем определенных действий, например, не совершать действий по продаже своих акций. Вот это обязательство и будет обеспечено оформлением залога акций. Залог фиксируется у регистратора в системе ведения реестра путем заполнения специального залогового распоряжения. Регистраторы знают, как с этими документами работать.
— Вы нам поможете составить договоры залога и, что там еще требуется? — спросила Расина заместитель по финансам.
— Конечно, поможет, — ответил Лазарев, — куда он теперь денется с нашей подводной лодки, если мы его залоги станем внедрять в сознание наших пенсионеров. Я вот что думаю, — продолжил он, — надо подготовить быстренько плакат, объясняющий как должна быть построена схема перекрестных залогов и надо, чтобы Дмитрий Сергеевич объяснил на собрании, а лучше его это никто не сделает, как будет работать залоговая схема, как будут отменять залоги и что будет с акциями, ежели акционер, не дай Бог, помрет.
В зале институтской столовой, где последние годы всегда проходили собрания акционеров, было многолюдно.
Приглашенные рассаживались за столами, составленными в четыре длинных ряда. На столах стояли чашки, пакетики с чаем и блюда с пирожками, так, что сидящие за столом оказывались лицом к столу с пирожками, но боком к микрофону, стоявшему перед столом президиума.
Зал постепенно заполнялся людьми.
— У Вас что, всегда собрания проходят за чашкой чая? — с любопытством спросил Лазарева Расин.
— Да, почти всегда, — ответил тот, — наши пенсионеры привыкли, что институт по-прежнему о них заботится, что им здесь всегда рады, иначе эту вашу идею с перекрестными залогами и нечего было бы обсуждать.
Когда почти все места за столами были заняты, Лазарев вышел к столу президиума, постучал пальцем по микрофону, проверяя его готовность и начал говорить.
— Товарищи! Мы сегодня собрали всех вас для того, чтобы нам решить как следует относиться к письмам, которые
— Откуда у них наши телефоны? — высоким голосом выкрикнула маленькая старушка, сидящая в центре зала.
— Я отвечу, откуда у них наши телефоны. Оттуда же, откуда и реестр акционеров со всеми подробными адресами, и акции, предусмотрительно приобретенные по договору дарения. Просто некоторые из нас за деньги все готовы продать — и акции, и своих товарищей по работе, и свою совесть.
— Скажите, а кто им первый подарил наши акции? — спросил высокий седой мужчина, сидевший рядом со старушкой.
— Я не буду называть человека, который своим дарением сделал их акционером нашего института, потому, что не хочу, чтобы меня назвали подстрекателем. Я знаю, кому мы обязаны тем, что курьер этого Центра менеджмента, вот ведь название какое придумали, разносит письма по хорошо им известным адресам. Не в этом дело. Дело все в том, что если мы сами не будем продавать им свои акции, то они этих акций никогда и не увидят. Все зависит, товарищи, от нас с вами. У Вас какой-то вопрос, Юрий Сергеевич?
Мужчина в костюме с галстуком, аккуратно подобранным под цвет костюма, долго державший свою поднятую руку, встал и подошел к микрофону.
— Я хочу спросить: этот Менеджмент, они инженеры-проектировщики, у них есть опыт, их знают в стране? — мужчина хотел еще что-то добавить, но, махнув рукой, возвратился на свое место.
— Я отвечу, — Евгений Иванович расправил грудь, — мы собрали информацию о них. Ничего они из себя не представляют. И проектный бизнес их, конечно, не интересует. Нашего агрессора интересует только здание, в котором мы работаем. Ведь если они получат более половины акций, они быстренько сменят руководство, уволят всех проектировщиков, а сами будут сдавать здание в аренду и стричь купоны. И никаких дивидендов мы с вами больше не увидим.
Зал зашумел.
— А кто-нибудь уже продал им свои акции? — выкрикнул мужской голос из середины зала.
Ефим Абрамович, все это время нетерпеливо ерзающий на стуле в ближайшем к микрофону ряду, вскочил, не дожидаясь приглашения директора, подскочил к микрофону и, будто боясь, что его прервут, затараторил:
— Кроме дарителя, о котором не стал говорить Евгений Иванович, по нашим сведениям продала акции еще одна наша бывшая сотрудница. Но у нее полгода назад умер муж и я не хочу ее осуждать.
— А что вы делаете, чтобы никто больше не продавал? — раздался новый вопрос.
— Там постоянно дежурят два человека из числа наших бывших сотрудников, — ответил Ефим Абрамович.
— Где дежурят? — спросили сразу несколько голосов.
— Около их офиса, в рабочее время. Мы составили график и дежурим. Если кто-то из наших акционеров там появится, то его остановят и попробуют с ним поговорить. Кто согласен подежурить — подойдите ко мне, я включу вас в график.
Зал опять зашумел. Лазарев пододвинулся к микрофону и Ефим Абрамович был вынужден потесниться, уступая место директору института.