69 этюдов о русских писателях
Шрифт:
Кстати, об Александре Сергеевиче. В честь 200-летия со дня рождения на ТВ был
Вернемся к Радищеву. «Первый пророк и мученик революции» – так сказал о нем Луначарский. «Бунтовщик хуже Пугачева», – изрекла Екатерина II. И приказала заковать свободолюбивого писателя в кандалы и отправила его в Сибирь. При Александре I Радищева освободили, но он, испугавшись «новой Сибири», покончил жизнь самоубийством в возрасте 43 лет.
А как не вспомнить Николая Новикова, русского просветителя, писателя, издателя, критика, который, избрав псевдоним Правдолюбова, выступал против Екатерины II и отстаивал независимость литературы от власти. И тогда был дан приказ сверху: проверить, нет ли в изданных Новиковым книгах «какого-либо колобродства, нелепых умствований и раскола»? Конечно, нашли, и тут же Новиков без всякого суда был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Его просветительское дело было разгромлено, книжные лавки в разных городах упразднены, сотни, тысячи изданных им книг запрещены, уничтожены, сожжены. Ну, а сам Новиков был физически и психологически сломлен.
Дениса Фонвизина не тронули, но тем не менее в 40 лет его разбил паралич. Лакей возил его в колясочке. Возле университета Фонвизин махал рукой и кричал выходящим из здания студентам: «Не пишите, молодые люди, не пишите. Вот что сделала со мной литература...»
Ну, а тем, кто не только писал, но хотел и действовать, декабристам например, тем и вовсе пришлось туго. Кондратий Рылеев все фрондировал: «Что за веселье без свободы, что за весна – весна рабов!..» Да еще говорил: «Мне тошно здесь, как на чужбине». И что в итоге? 13 июля 1826 года Рылеева повесили на кронверке Петропавловской крепости. Он не успел отметить свое 31-летие.
Александр Бестужев-Марлинский, декабрист. Сначала был заключен в крепость, затем сослан рядовым на Кавказ. Погиб в бою 7 июня 1837 года, в 38 лет. Подавал большие литературные надежды. Критиковал «Евгения Онегина» Пушкина за отсутствие «резкого злословия».
Еще один поэт-декабрист Александр Одоевский. Этапы жизни: тюрьма, ссылка, строительство Лазаревского форта, смерть от малярии в 37 лет.
Вильгельм Кюхельбекер, поэт, прозаик, драматург, критик, друг Пушкина – Кюхля. Современники называли его Дон Кихотом за неспособность лукавить или смолчать, Кюхельбекер всегда говорил правду-матку в глаза. Был узником многих крепостей и последние годы провел на поселении в Сибири. Перед смертью написал стихотворение «Участь русских поэтов».
Горька судьба поэтов всех племен;Тяжелее всех судьба казнит Россию...Молодой поэт Александр Полежаев написал неканоническую поэму «Сашка», копия которой дошло до Николая I. Сразу же наказание: разжалован из офицеров в солдаты. За побег был лишен дворянского звания и посажен в солдатскую тюрьму. Скончался от развившегося туберкулеза в 33 года и, как он написал: «Я умру! На позор палачам беззащитное тело отдам!..»
Михаил Лермонтов,
писал о Турции, думая о России? А вот и знаменитые строки с точным адресом:
Прощай, немытая Россия,Страна рабов, страна господ,И вы, мундиры голубые,И ты послушный им народ.Быть может, за хребтом КавказаУкроюсь от твоих пашей,От их всевидящего глаза,От их всеслышащих ушей.Атмосфера. Политический климат. Общественные нравы и порядки. Все это тяжелым камнем давило в первую очередь на мыслящих, созидающих людей. Многие не выдерживали.
Давно ль они кичася пилиВино из синих хрусталей?.. —вопрошал Константин Батюшков. И... сам сошел с ума. Дмитрий Веневитинов неожиданно простудился и умер в 22 года. «Я чувствую, во мне горит Святое пламя вдохновенья...» Горело и погасло. Грибоедов погиб в Тегеране – и еще неизвестно, какая судьба ожидала бы его в России. Аполлон Григорьев никак не мог встроиться в жизнь и сгорел от алкоголя. «О, говори хоть ты со мной,/ Подруга семиструнная!..»
Особый случай с Петром Чаадаевым. «Главный рычаг образования души есть без сомненья слово...» – писал он в пятом «философском письме». В 1836 году по указанию Николая I Чаадаев был официально объявлен сумасшедшим и навсегда лишен права печататься. Как могла высшая власть допустить такое, к примеру, высказывание Чаадаева: «Любовь к отечеству есть вещь прекрасная, но еще прекраснее любовь к истине». Какая истина?! Истина в России – царь и трон. Что скажут, то и будет. А кто там на троне? – какая разница! Главное – молчание ягнят.
И перечитаем вновь Ходасевича:
«...идет череда: голодный Костров; «благополучный» Державин, преданный Екатерине и преданный Екатериной; измученный завистниками Озеров; Дельвиг, сведенный в могилу развратной женой и вежливым Бенкендорфом; обезумевший от «свиных рыл» и сам себя уморивший Гоголь; дальше – Кольцов, Никитин, Гончаров; заеденный друзьями и бежавший от них, от семьи куда глаза глядят, в ночь, в смерть, Лев Толстой; задушенный Блок, загнанный большевиками Гершензон, доведенный до петли Есенин. В русской литературе трудно найти счастливых: несчастливых – вот кого слишком довольно. Недаром Фет, образчик «счастливого» русского писателя, кончил все-таки тем, что схватил нож, чтобы зарезаться, и в эту минуту умер от разрыва сердца. Такая смерть в семьдесят два года не говорит о счастливой жизни. И, наконец, последнее поколение: только из числа моих знакомых, из тех, кого знал я лично, чьи руки жал, – одиннадцать человек кончили самоубийством.
Я называл имена без порядка и системы, без «иерархии», как вспомнились. И, разумеется, этот синодик убиенных не трудно было бы весьма увеличить. Сколько еще пало жертвой того общественного пафоса, который так бурно и откровенно выразил городничий в своих проклятиях «бумагомаракам, щелкоперам проклятым»? Того пафоса, коим охвачен был на моих глазах некий франтоватый молодой человек в Берлине, перед витриной русского книжного магазина, он сказал своей даме:
– И сколько этих писателей развелось!.. У, сволочь!