8–9–8
Шрифт:
— …Хотите поговорить о неприятностях?
— Хотелось бы поговорить о Роберте Планте, но о неприятностях тоже можно.
— Извольте, — заявляет Чус, постукивая ручкой по столу. — У вас неприятности. Вы проводили в аэропорт свою невесту, после чего ее никто больше не видел.
— И я не видел.
— Где вы расстались?
— У регистрационной стойки. Она зарегистрировалась на рейс и отправилась к терминалу.
— А вы?
— А я отправился в город на такси. За рулем был араб, я мог бы легко узнать его. Думаю, он меня тоже узнает. Мы говорили о девушках.
— Не сомневаюсь.
Чус злится. Злится серебряное колечко, вставленное
— Послушайте… У вас ведь ничего нет против меня.
— Мне сказали, что вы отправились искать свою невесту в Марокко. — Девушка пропускает замечание Габриеля мимо ушей.
— Это не совсем так.
— Не совсем так?
— Совсем не так. То есть… я действительно собирался лететь в Касабланку, но в последний момент передумал.
— Почему?
— Сам не знаю. Наверное, потому, что наши отношения с Марией себя исчерпали.
— И вам совершенно наплевать, что на самом деле случилось с вашей невестой?
— Если она неожиданно исчезла, это совсем не означает, что случилось что-то непоправимое. Непоправимое может случиться с кем угодно, но только не с ней. Нужно знать Марию — нет вещи… и нет человека, который бы ей не подчинился. Она любого окрутит так, что впору позаботиться о собственной безопасности. Вам не знаком такой человеческий тип?
В глазах Чус мелькает что-то сходное с узнаванием и со-причастием.
— В литературе он мне не встречался, — добавляет Габриель.
— А вы большой знаток литературы?
— Любитель. У меня книжный магазинчик на улице Ферран…
— Я знаю. «Фидель и Че». Он всегда закрыт.
Неожиданное замечание Чус на мгновение выбивает Габриеля из колеи.
— Ну-у… Не всегда. То есть я хотел сказать… Для вас я буду держать его открытым.
Не говоря ни слова, Чус что-то чиркает на листке, после чего протягивает Габриелю протокол:
— Распишитесь.
— И все?
— Все. На сегодняшний день. Я попрошу вас оставить свой контактный телефон…
— С удовольствием.
— А также попрошу не покидать город… Ни для поездки в Марокко, если вы все-таки соберетесь туда… Ни для поездки куда бы то ни было еще.
Забавно. Последние несколько лет Габриель предавался вялотекущим мечтам навестить Фэл в Англии. Навестить сигарную артель на Кубе, — ту самую, где чтение книг является неотъемлемой частью производственного процесса. Он собирался в Париж, так блистательно описанный Хемингуэем в романе «Праздник, который всегда с тобой». Он собирался в Дублин Джеймса Джойса и еще во множество других, переведенных на испанский и каталонский, мест. Стоит ли ехать туда, где действительность наверняка хуже, чем это подано в литературе? Можно еще отправиться в Мадрид, но где гарантия, что в поезде он не столкнется с Птицеловом? Или что это будет не тот поезд, на котором отправился в небытие отец?.. Оставаться на месте полезнее, это развивает воображение, всегда думалось Габриелю, теперь же его так и тянет сняться с якоря.
В пику Чус.
— …В моем случае усидеть на месте трудно.
— Придется постараться. Вы свободны.
«Свободен» означает неизбежное расставание с Чус,
неизвестно, когда они встретятся
— Вы свободны, — с нажимом повторяет девушка.
— Я понял.
Она не только не слишком опытна, но еще и непрофессиональна, ничем другим объяснить поступок Чус невозможно: Габриель чувствует удар в спину и, повернувшись, видит перед собой исполненное ярости лицо.
— Понятия не имею, к какому человеческому типу относится твоя невеста. Но тип, который представляешь ты, мне хорошо знаком.
— По литературе?
— По жизни. Но и по литературе тоже. Это специфическая литература.
— Психология?
— Психиатрия. Хотя не исключено, что ты просто подонок.
Еще никто не называл Габриеля подонком, со стороны Чус это сильный ход. В любом случае «подонок» намного лучше, чем «недоумок», и даже чем «настоящий красавчик», и даже чем «чудесный парень». За «подонком» стоят душевные качества, требующие силы и мужества быть не таким, как все. «Подонок» — всегда вызов. Вызов можно принять, а можно уклониться от него, но незамеченным он не останется.
Чус Рекуэрда, такая же несравненная, как и звездная лягушка, волшебная корова, мифическая абиссинская кошка Чус Портильо, сама того не желая, дала Габриелю самую лестную характеристику в жизни.
— «Стифф джаз» переводится как «жесткий джаз»? — Его указательный палец касается футболки девушки.
— Нет. Он переводится как «пошел вон».
— Мне тоже было очень приятно познакомиться. Заходите в «Фидель и Че», если выдастся свободная минутка. У меня отличная подборка книг по психологии, философии и постструктурализму…
…Что может понравиться Чус?
Труды отщепенца и провокатора Тимоти Лири — идеолога компьютерных технологий и молодежных движений, известного своими экспериментами с ЛСД. Труды Жана Бодрийяра, читать которые не легче, чем осваивать китайскую грамоту. Труды Ролана Барта — в них еще можно хоть что-то понять, и труды Жака Деррида — за вычетом геометрического орнамента, они похожи на записную книжку ковровщика с ее нулевой информативностью и скользящей гладью строк. Единственная разница между Деррида и ковровщиком состоит в том, что он оперирует давно знакомыми Габриелю буквами. Вот только буквы эти никоим образом не хотят складываться в понятные слова. Из всего сонма сумасшедших, высокомерных и далеких от повседневности философов Габриелю нравится лишь поверхностно изученный Жиль Делез с его лихими теориями телесности и желания.
Телесность и желание.
Этим можно было бы заинтересовать Чус — при условии, что она, рано или поздно, заглянет в магазин. На случай, если она просто будет проходить мимо, заготовлена другая ловушка: все тот же Жиль Делез в специальном издании Лионского университета, пара замшелых номеров «Psychedelic Review» [27] со статейками Лири о трансперсональной психологии, увесистый том Деррида и три не менее увесистых триллера, повествующих о судьбе серийных убийц и их жертв. Габриель даже не заглядывал в них, ограничившись аннотациями на последней странице: высосанный из пальца бумажный ужас, не идущий ни в какое сравнение с дневником Птицелова.
27
«Психоделическое обозрение».