9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
– Не могу! – ухмыльнулся Горландец. – И хотел бы – да не могу. Под нами – так называемый Ла-Манш. Если верить несохранившимся источникам, этот проход между Британскими островами и Европой был проделан в третичном периоде по замыслу неизвестного ландшафтного архитектора…
– Не надо экскурсий, – с предельной вежливостью произнес Лужж. – Пожалуйста. Просто вернитесь в исходную точку.
– Желание клиента – мое желание! Все пристегнулись? Держитесь крепче, выполняю «бочку». Оп-ля! Обратите внимание:
Миллениумный
Гаттер, Пейджер и Пулен атаковали постового философа по всем правилам, то есть строго по очереди: Амели, Порри, Мерги, Мерги, Мерги, Мерги, Мерги, Порри, Амели, Мерги…
– Нам бы внутрь попасть. На минуточку!
– Как же вы внутрь попадете?
– Вот вы встанете – мы внутрь и проскочим.
– Как же я встану? Я на посту.
– А на посту сидеть нельзя! Я все уставы прочитала, там ясно написано: «Часовой не имеет права сидеть, лежать…»
– Я не часовой. Я Миллениумный.
– Какой-какой?
– Миллениумный. От слова «Миллениум», что значит «Тысячелетие».
– Ничего себе! Так вы здесь тысячу лет сидите?!
– Нет. Две тысячи. Две тысячи лет, не вставая, с достоинством и стоицизмом, присущим лишь истинным мыслителям…
– Неправда! Вы вставали! Вы только что подбежали и снова сели!
– Это не считается. Одно исключение только подтверждает правило.
– Ну так встаньте еще, это тоже не посчитается!
– Нет. Это будет уже второй раз, который может поставить под сомнение правило.
– Какое правило?
– Здесь должны сидеть. И я здесь сижу. Я здесь всегда сидел. При короле Альфреде сидел. При Вильгельме Завоевателе сидел. При Ричарде Львиное Сердце сидел. Я сидел и при Плантагенетах, и при Тюдорах, и при Стюартах… А как я сидел при Елизавете! Вы не знаете, как я сидел при Елизавете!..
– И не надоело вам, дедушка? Может, встанете, ножки разомнете?
– А как же, разомну. Вот смена придет…
– А скоро смена-то? Наверное, с минуты на минуту?
– Скоро. С года на год.
Лучшая защита
– …после чего философ по имени Песочный Куличик, впоследствии известный как Первертский Мыслитель, допустив недопустимую халатность и позволив непозволительную беспечность, оказался на месте прорыва так называемых хочуг, в дальнейшем именуемых «хочуги», где был поражен одной из них, прежде чем прорыв был ликвидирован…
Сен, который собирался в очередной раз ободряюще похлопать подзащитного по плечу, отдернул руку. В Каменном Философе сидит хочуга?!
Он посмотрел на философа по имени Песочный Куличик и впервые в жизни увидел, как Талисман Первертса улыбается. Зубами из шпата.
– …обвиняемый отказался, – продолжал замшелый, –
– Еще чего, – пробурчал Первертский. – «Изгнание»! Я сам ушел!
– …каковая мера и была применена самим обвиняемым к себе… То есть обвиняемым самому к себе… То есть сам к себе обвиняемый применил свою меру…
Сен встряхнул головой. Подумаешь, хочуга. Но надо же, Каменный Философ – его товарищ по несчастью! Интересно, как… Так, не отвлекаться.
– Значит, моего подзащитного приговорили к изгнанию, и он ушел?
Прокурор недовольно посмотрел на адвоката. Адвокат невозмутимо поправил очки.
– Мне что, все повторять по два раза?
– Да, если вас не затруднит.
– Обвиняемый применил сам свою меру к себе. Меру к себе применил свою сам обвиняемый.
– То есть он понес наказание?
– Ну да! Его наказали, он наказался. Что тут непонятно?
– И произошло это…
– В пятом веке до вашей эры! Ну сколько можно!
– Спасибо. А теперь я хотел бы услышать, в чем обвиняют моего подзащитного.
– А? Что? В чем обвиняют? Как же… А чего он вернулся?
Адвокат мысленно рассмеялся. Прокурор проиграл. Осталось нанести завершающий удар, и оправдательный приговор гарантирован. От удовольствия Аесли даже забыл, что его главная задача – не выиграть, а затянуть процесс.
– Итак, как нам только что убедительно доказал господин прокурор, наказание в виде изгнания исполнено философом по имени Песочный Куличик целиком и полностью. Я хочу особо обратить внимание высокого суда и уважаемых присяжных на этот факт.
Сен сделал паузу. Высокий суд и уважаемые присяжные пошевелили каменными бровями, демонстрируя, что они обратили внимание на этот факт, только пока не поняли, к чему он, и ждут от адвоката объяснений.
– Из этого очевидного факта неопровержимо следует, что возвращение моего подзащитного не является нарушением, а уж тем более преступлением.
– Это почему? – мох на щеках прокурора встопорщился.
– Потому что он приговаривался к изгнанию, а не к невозвращению.
Первертский расплылся в каменной улыбке.
Аесли оглядел собрание. Собрание подавленно молчало. Логика всегда была небьющимся козырем каменных философов. И этим козырем их только что жестоко побили.
И тут Сен спохватился, что выигрыш дела – это только полдела. Он оглянулся. Мерги, Порри и Амели все еще развивали вокруг часового бурную и не очень понятную издали деятельность. Кажется, Пейджер пыталась побить камень.