90-е: Шоу должно продолжаться 11
Шрифт:
Вспомнил сегодняшний «клоповник», вспомнил квартиру Боржича, «мордор».
Ни «мордор», ни коммуналку Боржича я трэшовыми не считал. Ну да, там вроде тоже бухали. И народ там собирается не самый изысканный. Но при этом у меня не возникало какой-то брезгливости. А вот в «клоповнике меня прямо перекрыло до тошноты. В чем разница-то? Это какая-то моя личная неприязнь, или есть объективные показатели, делающие место тусовки 'днищем»?
— Велиал, над чем задумался? — потормошил меня Бельфегор.
— Да так, философские мысли накатили, — усмехнулся я.
— Слушайте, я же хотел вам рассказать! — вдруг
Глава 8
— Жан, ну ты нашел, кого слушать! — захихикала Света.
— А вдруг ты зря смеешься? — Жан подался вперед, глаза его азартно блестели. — Он столько подробностей на меня вывалил. И про допрос в КГБ, и про слежку и… и про остальное. А прикинь, если все это правда? Если его действительно активно прессуют, потому что у него есть настоящие паранормальные способности?
— И поэтому он похож на бомжа? — скривила носик Кристина. — Паранормальные способности обязательно сопровождаются вонью изо рта?
— А по-моему прикольно, — сказала Надя. — И даже неважно, правда это или нет. У моей подруги мама всегда перед телевизором банки с водой ставит, когда там Чумак руками машет. Говорит, что ей эта вода реально помогает.
— А моя мама увлекалась когда-то бесконтактным массажем Джуны, — сказал Бельфегор. — Она так одну актрису от головной боли лечила. Та без этого на сцену отказывалась выходить.
— Ну, не знаю, — Света покачала головой. — По-моему, чушь это все.
— А если не чушь? — горячо возразил Жан. — А если Перехвостов правда может как-то воздействовать? Женя Банкин ведь до сих пор в больнице. А он сказал, что…
— Женя Банкин подрался, — скривилась Света. — Ну и вообще у него последнее время и так были не все дома. Так что…
— Слушайте, ну какая разница? — лицо Жана стало обиженным. — Мы не можем узнать, правда это все или нет. Но материал для статьи просто класс! У меня читатели от такого кипятком писать будут. И в редакцию пачки писем опять пришлют. А это всегда очень круто.
— И ты прямо вот так, напрямую, хочешь написать про то, что экстрасенсы из КГБ поджаривали мозг этого Перехвостова? — спросила Света. — А что будешь делать, если потом цивильные дядечки из этого самого КГБ придут в наш «Буревестник» и возьмут тебя за всякие мягкие места?
— Но если это все неправда, то зачем? — пожал плечами Жан.
— Если это все неправда, то сделают а-та-та за клевету, — безжалостно усмехнулась Света. — А если правда… То тебе самому не страшно? Прикинь, ты, такой, выдашь широкой публике самый тайный секрет КГБ, который под всякими там жуткими печатями законспирирован. И думаешь, что тебе такое с рук сойдет?
— Ну… — Жан задумался. — Вообще, логично, конечно. Но с другой стороны, у нас сейчас свобода слова. И все газеты публикуют всякие скандальные разоблачения. А чем мы хуже?
— Вы лучше, — засмеялась Ева и обняла Жана за плечи. — Твою «Африку» я обожаю. Самый лучший журнал, правда-правда! Я бы его читала, даже если бы не знала, кто его выпускает.
— Спасибо, — Жан смущенно покраснел. — Но я же хочу быть еще лучше.
— Если КГБ твой журнал прикроет, то лучше будет сложно стать, —
— Да что ты каркаешь вообще! — всплеснул руками Жан. — Не прикроет меня никто! Сейчас не тридцать седьмой же!
— Как знать… — Света загадочно улыбнулась и посмотрела на меня. Интересно, с ней элегантный Званцов тоже разговаривал? Насчет засевших в рок-клубе сектантов?
Не исключено, кстати.
Жана можно было понять. Он журналист и редактор. И каждого своего собеседника оценивает с точки зрения интересности материала для публикаций. А бухой придурок Перехвостов вывалил на его голову прямо-таки блокбастер. С тайными службами, интригами и магией. Что, мол, не смотрите, что сейчас я выгляжу как чмо и вынужден давать концерты в «клоповнике», это меня из психотронной пушки расстреливают. Только бухло и защищает от зловредного воздействия прикормленных кровавой гэбней экстрасенсов. А еще прошел приказ, согласно которому его, Перехвостова, теперь никуда не пускают. И даже дворником на работу не берут. А все потому, что мечтают алчные безопасники его драгоценный дар себе на службу поставить. Вот и давят, чтобы он дал слабину и пришел-де к ним, потому что больше будет некуда. И тогда всем вообще трындец, потому что дар у Перехвостова — ого-го! Такой телепатической мощи у всех КГБ-шных мурзилок вместе взятых нет!
Хоть книжку пиши про это все, а не статью.
Хотя я что-то такое вроде даже читал. Вроде была какая-то книжка… Но ни автора, ни название сходу вспомнить не смог.
— А ты напиши про это серию рассказов, — предложил я. — С закосом под репортаж-расследование, но с пометкой «все персонажи вымышлены, совпадения с реальностью случайны». Мелким шрифтом.
— Ха, точняк! — обрадованно заорал Бегемот. — Если Перехвостов спросит, что за фигня, то скажешь, что от КГБ шифруешься. А если КГБ придет брать тебя за жопу — сделаешь большие глаза и скажешь, что все придумал, вот же, тут написано… Кристина, ты будешь свои макарошки доедать?
Забавно. По большей части мои «ангелочки» ко всякой паранормальщине оказались настроены довольно скептически. При всем том, что здесь, в девяностые про экстрасенсов и прочих хилеров, биоэнергетиков и чтецов мыслей трубят чуть ли не из каждого утюга. Но вокруг меня всерьез это интересует скорее родителей. А ровесники только иногда потрындеть об этом могут. Но никто явно всерьез не верит. Разве что Наташа. Но с ней вообще все сложно. В конкретно этой теме легче поверить, что Наташа сама паранормальщиной владеет. А дуркует только затем, чтобы никто ее в этом всерьез не заподозрил.
Тема конспиролога Перехвостова сошла на нет, мы плавно перешли к обсуждению будущих гастролей. Потом вспоминали концерт в планетарии и что надо бы его повторить, потому что ну зашибись же было. Потом Кирюха вспомнил, что новую песню недавно обдумывал, схватил гитару и стал играть.
Потом все спорили насчет ее припева.
Потом…
В общем, к двум часам ночи примерно мы с Евой, не сговариваясь, захотели домой. Это было как раз уже то время, когда общий разговор в компании разбивался на мелкие кучки. Когда кто-то на кухне курит и обсуждает международную политику, на диване шепчутся о личных делах общих знакомых, а вокруг кресла спорят о философии. Так что своим уходом мы никого не обломали.