90-е: Шоу должно продолжаться 13
Шрифт:
— А если учил, то что? — выкрикнул хрен пойми кто мне в ответ.
— Сюда иди, будешь мне подсказывать! — заявил я, кивком головы указав на место рядом с собой. — Тем более, что моя королева где-то по дороге потерялась.
— Эй, ничего я не потерялась! — раздался от двери голос Наташи. — Просто тут толпа, не протолкнуться…
— Вообще непорядок! — я возмущенно топнул. — Друзья, ну что вы как неродные?! Помогите уже моей королеве добраться до сцены!
— А я? — выкрикнул тот активный чел из зала.
— А ты что ли еще не на сцене? —
У двери вокруг Наташи возникла короткая суета, потом несколько парней подняли ее на руки и потащили к сцене, оттирая попадающихся на пути. Под смех, вопли и аплодисменты. Пока еще зал не был «единым организмом». Все это звучало этакой шумной и хаотичной «репетицией».
И я вдруг понял, что чертовски соскучился вот по этому самому ощущению.
— Велиал, у меня к тебе очень серьезный вопрос, — сказала Наташа, добравшись до микрофона.
— Прямо очень? — я сделал «большие глаза».
Глава 19
— Дядя Вова предложил обвенчаться в церкви, — прямо на ухо сказала мне Наташа, когда мы уже стояли за кулисами, оставив сцену на растерзание «Пиночетов».
— А ты что? — спросил я, пытаясь по выражению лица понять ее настроение. Сделать это всегда довольно сложно, никогда точно нельзя сказать, что думает она о том же, о чем и говорит. Вполне возможно, что ее философский вид сейчас не имел никакого отношения к сказанным словам, и размышляла она вообще о проблемах слонов где-нибудь в Африке.
— Ну это сейчас модно, — пожала плечами Наташа. — Говорят, там когда венчают, на головы надевают такие здоровенные короны.
Она замолчала, устремив взгляд своих инопланетных глаз на скачущего по сцене фронтмена «Пиночетов».
— У него в штанах дыра,
За спиной два топора,
Один белый, другой серый,
Всем вам к дедушке пора!
Дедушка мой лысый был
В лесу волосы забыл,
Там их волк в траве нашел
И к прадедушке ушел! — взревывая в конце каждой фразы, пел тот.
«Люблю панков, — подумал я. — Они всегда такую чушь поют, что поневоле задумаешься, что за вещества они употребляют, чтобы все это сочинить».
— А почему ты меня не отговариваешь? — спросила вдруг Наташа. — Типа, это же такой серьезный шаг, надо все хорошо обдумать… А?
— А ты хочешь, чтобы я тебя отговорил? — усмехнулся я.
— Не знаю, — мотнула головой Наташа, и с ее волос чуть не упала диадема. — Все так говорят.
— Раз все говорят, значит я не буду, — я обнял Наташу за худые плечи. — Милая, вот честно, я только сначала думал, что ваша с дядей Вовой скоропостижная свадьба — это какая-то блажь. А сейчас уверен, что вы друг другу подходите, как вообще никто. Так что венчание судьбу точно никак не испортит.
— Вот! — Наташа вдруг повернулась ко мне и уперла палец мне в грудь. — Вот в чем наша с тобой проблема!
— Ммм? — вопросительно изогнул бровь я.
— Мы слишком много думаем о чем-то другом, — сказала
— Сейчас тоже думаем, — пожал плечами я.
— Ой, да ладно! — скривилась Наташа. — Сейчас мы выходим на сцену, как бы между делом там как-то кривляемся, а на самом деле у меня вот мозг забит сомнениями про венчание, про то, что надо Виктора и Аню исключать из школы актеров рекламы, про…
— Виктора? Он же нормальный вроде… — я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, кого из многочисленных птенцов Наташиной школы так зовут.
— Он нытик, — отрезала Наташа. — Я сначала думала, что пройдет, но оно не проходит. Он начинает свое вот это «ну я не знаю, у меня, наверное, не получится ничего…», а вокруг него все тут же тупеют. И так каждый раз, и… Так, блин! Вот я опять! Плохо это! Нельзя так! Надо, чтобы как натянутая струна, чтобы звенело все от напряжения, а не вот это: «Шутка номер семь, выражение лица номер четырнадцать, поворот, поклон…»
— Просто мы с тобой стали профессионалами, — усмехнулся я.
— Давай забьемся, а? — глаза Наташи сверкнули. — Что сейчас выложимся, как в первый раз, а? Чтобы со сцены уползти на карачках, и отрубиться прямо на ступеньках, чтобы башка после концерта пустая-пустая.
— А давай! — я уверенно протянул ей руку. — Тоже себя ловлю иногда на таких мыслях. Как в первый раз, да?
Худые пальцы Наташи сжали мне ладонь с недевичьей силой. Аж суставы хрустнули.
И мы, не размыкая рук и не сговариваясь, посмотрели на сцену.
«Пиночеты» пели третью песню. Их заглавную, можно сказать. Политическое заявление в их духе. Матрерное и задорное. Они ее всегда исполняли одинаково — в финале бросали инструменты, выстраивались гуськом и перемещались этой вот человеческой многоножкой по сцене под хриплое завывание фронтмена.
— Пора! — я толнкул Наташу локтем в бок, и мы рванули к нашим панкам и пристроились в хвост веренице. Я уцепился за их ударника, а Наташа — за меня.
Зал в ответ на это тут же засвистел, заулюлюкал, пара самых борзых и бухих тут же полезли на сцену. «Пиночеты» были рады стараться, на сцене тут же воцарился хаос и толчея. Фронтмен орал уже без мелодии, изображал своими движениями что-то наподобие ламбады, выбрасывая в стороны то одну, то другую ногу, тащил обрастающий людьми паровозик по причудливой траектории.
Я вырвался из ржущей цепочки людей, вырвал из рук «пиночета» микрофон, сунул его в руки Наташе и поднял ее над головами у всех, посадив себе на плечо.
— Аиииииииии! — пронзительно заверещала она, перейдя почти на ультразвук. — Я всегда мечтала быть королевой папуасов! Кстати, никто случайно не знает рецепта приготовления человечины? А то у нас на сцене слишком много лишних!
Фронтмен «Пиночетов» как шел, так и рухнул, потащив за собой остальных музыкантов и примкнувших к ним зрителей. Мы с Наташей остались единственной «вертикальной конструкцией».