90-е: Шоу должно продолжаться 13
Шрифт:
— Так «Рок-Виски-Браво» же! — вместо меня ответила Ева. — Я думала, все знают.
— Вот делать больше нечего, знать такое, — буркнул водила. — Это у вас, молодежи, забот никаких нет, только под музыку вашу руками-ногами дрыгать! А нам — зарабатывай. Еще и билеты покупай для вас, бездельников!
— А почему сразу бездельников? — подалась вперед Ева. — Вы же нас совсем не знаете!
— А что тут знать? — хмыкнул водила. — Присели у родителей на шее и ножки свесили. Одеты прилично, деньгами вон размахиваете. А откуда они берутся, вам даже в голову не приходит
— Вообще-то, мы сами… — начала заводиться Ева, но я ее придержал за локоть. Мол, не спорь, у человека явно больное место.
— Зарплату не платят, да? — понимающе сказал я.
И тут мужика прорвало. Он принялся экспрессивно костерить и дурацкий завод, который отправил их всех в отпуск без зарплаты, и родителей, которые в свое время настояли на том, чтобы он пошел в политех и выучился на инженера. А профессия оказалась с таким подвохом, что он уже тридцать три раза проклял этот выбор. Сначала платили копейки, как молодому специалисту. А сейчас вот его профиль вообще, считай, никому не нужен. Таксует вот, чтобы хоть как-то концы с концами сводить. А еще и ребенок маленький. И жене хочется тоже обновок купить, да какое там, цены растут, как бешеные, на еду-то не всегда хватает…
Мы с Евой переглядывались в темноте салона машины и помалкивали.
— Знаешь, сейчас я, кажется, еще больше понимаю твои слова насчет копейщика, — сказала она, когда мы выбрались из машины на повороте во двор к нашему дому. — Жизнь можно ведь очень по-разному описать. И это не будет неправдой… Вот как для этого мужика сейчас. Так ведь очень многие живут… Некоторые даже еще хуже. И это очень грустно…
— Ничего, это все временно, — я обнял Еву за плечи, и она зябко поежилась.
— Предвидишь будущее? — хихикнула она.
— Ага, прозреваю, — засмеялся я.
— И что, там в будущем не останется бедных? — Ева иронично приподняла бровь. — Как коммунисты когда-то обещали?
— Останутся, — вздохнул я. — Люди разные.
— И некоторые бедные от природы? — фыркнула Ева.
— А черт его знает, — развел руками я. — Иногда мне кажется, что да. Что есть такие люди, которых можно сколько угодно тащить к успеху, а они все равно будут упираться и сидеть в грязной канаве. Но это, если что, не моя жизненная философия. Просто редкая мысль, которая как-то посетила мою голову.
— Это ты после спора Конрада и Сэнсея? — спросиля Ева.
— Что? — недоуменно нахмурился я. — Нет, конечно. Они оба умеют зарабатывать. Просто Сэнсей рисуется.
— И кто победит, как думаешь? — спросила она, останавливаясь прямо у темного провала двери в подъезд.
— Кто победит, говоришь… — я задумчиво почесал затылок.
Сэнсей и Конрад тогда спорили о том, портят ли деньги людей. Сэнсей утверждал, что да, портят. Что даже самый хороший человек, если на него вывалить мешок с деньгами, довольно быстро превратится в мудака, который забудет старых друзей, и цветные бумажки для него станут ценнее старой дружбы. А Конрад же, напротив, считал, что испортить деньги никого не могут. Только тех, кто и без денег был мудаком. Причем точка зрения Конрада
— Подожди, а почему у нас свет горит? — вдруг спросила Ева, посмотрев наверх.
— Ну, может, Лариса дома, — пожал плечами я. — Или Сэнсей нас обогнал.
— Я видела Сэнсея, когда мы уходили, — сказала Ева. — А Лариса предупредила, что сегодня ночевать не придет.
— Ну или может мы забыли свет на кухне выключить, — я поднял голову. Шторы плотно задернуты. А когда мы уходили, еще было светло.
Глава 21
— А может там Француз? — Ева остановилась посреди лестничного пролета, глаза ее блеснули в темноте.
— С чего бы ему там быть? — пожал плечами я. — Ключ я ему не давал, а так он вроде не замечен в тайном заштуканстве…
— Ну он же… как бы сказать… не вполне законопослушный, — почему-то шепотом проговорила Ева. — Вдруг решил тебя на счётчик поставить или…
— Ну да, сделал копию ключей, пока я в тренировался, проник тайно под покровом ночи, — зловещим шепотом проговорил я. — И сидит там паяльник греет уже несколько часов.
— Ну а кто еще может? — Ева поднялась еще на несколько ступенек и замерла. — А вдруг там эта девица, которая по тебе сохнет?
— Которая? — приподнял бровь я.
— Ах, их еще и несколько? — с притворной ревностью возмутилась Ева.
— Хм, — задумался я. — Ну так-то с Агаты станется выкинуть какую-нибудь глупость, конечно…
— Да-да, прикинь, открываем сейчас дверь, а она стоит посреди прихожей, вся в белом, — Ева картинно закатила глаза и положила руку на лоб. — Доргой, я беременна…
— Вот сейчас и посмотрим, — я достал ключи, подсветил себе фонариком и открыл дверь.
— А может мы просто свет забыли… — начала Ева, и тут на из кухни раздался звук двигающейся по полу табуретки, а потом раздались шаги.
— Доброй ночи, ребята, — чуть виноватым тоном сказал Леонид Карлович. — Поздно же вы возвращаетесь…
— Папа! — Ева выдохнула с облегчением.
— И вам доброй ночи, — я скинул кроссовки. — Что-то случилось?
— К сожалению, — вздохнул Леонид Карлович. — В общем, тут такое дело… Ммм, может мы лучше сначала сядем за стол и под чаек все обсудим?
— Папа, ты меня пугаешь, — сказала Ева.
— Нет-нет, дело не такое уж и страшное, — быстро сказал Леонид Карлович. — Просто срочное, вот поэтому я и… вторгся, можно сказать, на вашу территорию.
Мы прошли на кухню, Ева наполнила чайник и поставила его на плиту. Села напротив отца и принялась сверлить его взглядом.
— В общем, вот какое дело, — Леонид карлович сцепил пальцы. — Иван Михайлович, сегодня заявил, что к нему из Москвы переезжает дочь, поэтому эту жилплощадь нужно… гм… немедленно освободить.
— Немедленно — это в смысле прямо сейчас? — уточнил я.
— Практически, — кивнул Леонид Карлович. — Я понимаю, что это все ужасно несвоевременно, но так уж есть… К сожалению, я здесь ничего не решаю… Так что вы уж простите…