90-е: Шоу должно продолжаться 13
Шрифт:
Когда за дверь в спальню тети Марты закрылась, и мы, наконец-то остались вдвоем, я вздохнул с явным облегчением. Ну да, весь этот великосветский раут поставил очень гармоничную точку этого хлопотного дня. И, надо признаться, что все было довольно вкусно, и суп со свежей зеленью, и жаркое из курицы, и шарлотка на десерт. И курица, внезапно даже оказалась нормальной курицей, а не вездесущими в девяностые «ножками Буша», к которым я уже даже начал привыкать, но до сих пор испытывал недоверие. Да и сама тетя Марта оказалась
И все равно я был рад остаться с Евой наедине. Мы вдвоем унесли всю посуду на крохотную кухню. Реально, крохотную, прямо закуток какой-то, в который едва-едва поместились здорвенный холодильник «ЗиЛ», газовая плита и мойка с двумя кранами, соединенными резиновой «лейкой». Странно спроектировано. Дом довольно просторный, а кухня — меньше, чем в хрущобе. Как тетя Марта здесь все это готовила, интересно? Я с ногами взгромоздился на подоконник, чтобы не путаться под ногами у Евы, которая принялась неспешно и тщательно мыть посуду и складывать ее в сушилку прямо над мойкой.
Я тихонько рассказал ей обо всех своих сегодняшних приключениях, про диджеев «Европы плюс», которые на сцене оказались совершенно неуместными, про Банкина и то, как я с ним вел тайные переговоры через окно палаты, потому что свидание с ним мне не позволили. Типа, я не жена и не близкий родственник, так что нефиг тут. Потом даже прочитал последовательность действий, которую мне Грохотов выдал, чтобы Банкина из психушки на денек высвободить.
— Что-то отчудил Женя, похоже, раз ему там режим ужесточили, — сказала Ева.
— Считаешь, нужно выяснить, что случилось? — спросил я.
— Не знаю, если честно, — пожала плечами Ева. — Банкин… гм… противоречивая личность. Мне его, с одной стороны, чисто по человечески жалко. Он ведь реально, получается, много полезного сделал для рок-музыки в Новокиневске. А с другой… Ну… он… как бы… заслужил, что ли…
— Я же тут случайно ухитрился познакомиться с твоей лучшей подругой Камиллой, — сказал я, выделив слова «лучшая подруга» саркастичным тоном.
Ева замерла с недомытой тарелкой в руке. Потом медленно повернулась ко мне.
Глава 24
— Демонически хохоча? — недоверчиво повторила Ева.
— Ну, может, не совсем демонически, — усмехнулся я. — Но ржал по-дурацки. Прыгал через три ступеньки в одних носках, а кроссовками размахивал над головой.
Ева улыбнулась сквозь блеснувшие слезы.
— Даже если ты это все придумал, то это ужасно смешно, — сказала она. — Представляю ее лицо, если это правда.
— А какой смысл мне выдумывать? — пожал плечами я. — Уверен, эта твоя Камилла очень скоро в красках всем расскажет, какой я придурок.
— Это не моя Камилла, — неожиданно резко сказала Ева.
— Извини, — развел руками я. — Правда случайно все получилось. Готов загладить вину любым возможным способом…
— Ты не виноват, — Ева быстро шагнула ко мне и обняла меня за шею. — Ты
— Ну-ну, милая, — я погладил ее по волосам. — Так ведь нечего скрывать.
— Ты не понимаешь, — вздохнула она. А я, наверное, не смогу объяснить.
Я молчал и ни о чем не спрашивал. Понятно было, что по поводу этой Камиллы у моей девушки имеется какой-то болезненный бзик. И, как подсказывал мой жизненный опыт, объяснить таковой как-то просто все равно не получится. Так что я и не лез с расспросами. Захочет — расскажет. А не расскажет — так и ничего страшного. В любом случае, я на ее стороне. Ева моя девушка, а Камилу эту я видел в первый раз, и то случайно. И, надеюсь, в последний…
— Понимаешь, это как-то правда сложно, — Ева отстранилась и заглянула мне в лицо. — Вроде бы, она ничего конкретно плохого мне не сделала. Мы правда много общались, даже дружили… Но… Она как будто всегда меня воспринимала как… Блин. Ну, не как прислугу, а типа как будто у меня ничего нет своего. Еще в школе я как-то призналась ей, что мне нравится один мальчик. А она… Нет, все равно как-то глупо. Когда она уехала, с меня как будто цепи сняли. И вот сейчас она вернулась, а я боюсь, что снова стану ее бледной тенью. Фрейлиной из свиты.
— Уверен, что ты никогда не была ее фрейлиной, — сказал я.
— Нет, была! — резко возразила Ева. — Была, и ненавижу сейчас то время.
Я снова обнял Еву и прижал к себе. Когда она снова попыталась что-то сказать, прижал палец к ее губам.
Незачем. Я не настолько любопытен, чтобы извлекать на свет всякие подробности. И не психолог, чтобы их как-то трактовать. Камиллу я видел. Несложно себе представить, как подобная девица способна отравить пространство вокруг себя. И при этом она искренне не поймет, что именно она сделала плохо.
— Не переживай, милая, — прошептал я ей на ухо. — История точно не повторится.
— Как ты можешь быть так уверен? — шепотом же спросила Ева.
— Ну зря что ли ты у меня так успешно учишься на психолога? — тихо засмеялся я. — Если вы снова по какой-то нелепой случайности сойдетесь, это она будет твоей фрейлиной. И будет тебе заглядывать в рот.
— Точно? — Ева снова отстранилась и заглянула мне в лицо.
— Зуб на сало, — заверил я. — А еще мы познакомим ее с Наташей, и Камиллу тогда вообще порвет на тысячу маленьких камилл.
Ева фыркнула, нежно освободилась от моих объятий и вернулась к раковине, домывать тарелки.
Я устроился за боковым столиком. Он явно когда-то был столовским, сквозь небрежную покраску проступили накорябанные на крышке буквы «Сеня 1979 сборочный цех». И еще какие-то неразборчивые царапины. Будто были еще какие-то надписи, но их старательно затерли при помощи какого-то острого предмета. А сверху покрыли краской. Запах которой пока еще не выветрился. Ну, такой себе, конечно, ремонт на скорую руку, но общее впечатление…