95-й. Сны о будущем прошлом

Войлошников Владимир

Из душа я выглядывала аккуратно. Мало ли, вдруг родня припылила, а тут мы такие красивые. Но нет, в Багдаде всё спокойно.

Надо бы, кстати, подумать об ужине, не всё же парня супом кормить. Мы снова сидели на кухне, только гораздо менее отягощённые одеждой. Я задумчиво смотрела в холодильник.

— Вов, а ты до скольки в увольнении?

Он притянул меня к себе, усаживая на колени:

— До семи утра. В семь, кровь из носу, должен быть в части.

— О! — обрадовалась я, — А давай ты мне мясо поможешь

скрутить?

Он, по-моему, слегка удивился:

— Мясо?

— Ага. У меня есть мясо. Немного, свинина и говядина. И лук. Я хочу фарш сделать.

— Котлеты?

— Нет, гораздо, гораздо лучше. Я хочу перемячи, поверь мне, это дивная вещь!

Перемячи — это прекрасно. Во-первых, они из настоящего мяса. И это просто офигенно, потому что после того вычитанного бизнес-плана с гнилой капустой я никаким мясным продуктам этих лет не доверяю, хоть убейте. Во-вторых, вокруг этого мяса вкусное домашнее тесто, жареное в масле, а внутри ещё бульончик получается.

Перемячи — это открытые мясные пирожки. Татарского происхождения. Матушка у меня татарка, я разве не говорила?

Фарша получилось не сильно много, килограмма два. Это уже с яйцом, с солью, с чёрным перцем. Я условно разделила его на три неровных куска.

— Так. Вот это я оставлю на завтра, мои с дачи приедут, надо будет их кормить. Вот это мы в пирожки замотаем. А вот это — с макаронами съедим, пока ещё тесто дойдёт.

— Не вижу изъянов в плане.

— Вот и правильно. Ты жаришь фарш, потому что мясо у мужчин всегда лучше получается. Я варю макароны. И тесто мешу.

Потому что совместный труд — он объединяет. А фарш из хорошего мяса, обжаренный с мелко порубленным луком и тёртой морковкой — это песня. Перемешиваешь всё это с чем-нибудь макаронным (в нашем случае нашлись спагетти) — и наслаждаешься.

Пока занимались ужином и ели вкусняцкие макароны — подошло тесто. Потом жарили пирожки. Потом, совсем уже ночью, снова любили друг друга. В пять сорок я встала с трудом. Вскипятила чайник, разогрела на сковородке несколько пирожков. Потом подняла Вовку.

— Пятнадцать минут у тебя, поешь. В шесть пятнадцать первый сорок четвёртый должен быть, утром они нормально ходят, как раз успеешь к семи.

Написала на бумажке свой домашний номер:

— Держи, мало ли.

Он сложил листок в карман рубашки:

— Если всё нормально, в следующие выходные так же?

— А давай к десяти на ГЭС, до лесочка пройдёмся?

— Давай! В лес я тоже с удовольствием. Всё, я побежал.

— Я провожу тебя. А то буду психовать: уехал — не уехал.

Мы вынеслись из подъезда на остановку — прямо за домом у меня, кто не понял. Чтобы как раз увидеть подъезжающий красный лиаз.

— Всё, до воскресенья! — Вовка быстро поцеловал меня и побежал через дорогу.

— Я на ГЭСе на остановке буду ждать! — а то пляж большой, долго бродить можно.

Он услышал, махнул на бегу рукой:

— Хорошо!

Вот же громкоговоритель…

Автобус был древний, как говно мамонта. Лишь

бы ехал, не ломался.

На остановке уже толпилось человек пятнадцать. Сейчас этот сорок четвёртый по Юбилейному пройдёт — на Мухиной вырулит уже полненький, как сытый бобик. А вот второй по расписанию битком набит с самой нашей конечной, на следующих остановках народ впихивается так, что можно со шпротами по плотности укладки соревноваться, только что не на головах друг у друга стоят.

ПОНЕДЕЛЬНИК — ДЕНЬ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Я вернулась домой и поняла, что уснуть уже не смогу. Не хватало ещё стать жаворонком! Всю жизнь же совой была. Хотя, есть ли смысл паниковать? Да и, в конце концов, человек ко всему приспосабливается. Главное — не стать дятлом. Или вечно уставшим гусём, ха.

Достала дневник. Записала события. Не так, что бы в подробностях, но конкретно. Спрятала.

Птицы орали, и поднимающееся солнце било в окна из-за соседнего дома. Хотелось так же заорать и побежать куда-нибудь. Я представила себе эту картинку и подумала, что бдительные граждане, наверное, не поймут моего порыва. Усмехнулась. Блин, натурально, как пьяная. Это что, мы молодые — постоянно такие были? Волшебные дурностаи?

Кстати, Пратчетта когда переведут? Или перевели уже? Надо Вовке подкинуть будет.

Шесть утра. Время петь! Нашла в кассетах «Бони М», включила. «Сани!!!»

«Sunny, yesterday my life was filled with rain!»*

Солнце било в окна сквозь дырки в кроне тополя, который обрежут только через двадцать лет, а я скакала по комнате. И текст подходил мне — мне здешней — просто до опупения!

«Sunny, you smiled at me and really eased the pain!»

Как хорошо, что меня никто не видел!

'The dark days are gone, and the bright days are here,

My Sunny one shines so sincere.

Sunny one so true, I love you!'

*Вы хочите переводов? Их есть у меня!

Солнце, еще вчера моя жизнь

Была наполнена дождями.

Солнце, ты улыбнулся мне — и боль утихла.

Хмурые дни ушли, настали светлые дни.

Только моё Солнце светится такой искренностью.

Солнце, правда одно, я тебя люблю!

Солнце, спасибо за сияющий солнцем букет.

(этот милый букет)

Солнце, спасибо за любовь, которую я встретила.

Ты отдал мне всего себя и всё,

Теперь я чувствую себя всемогущей.

Солнце, правда одно, я тебя люблю!

…песня длинная, но главное в ней —