95-й. Сны о будущем прошлом

Войлошников Владимир

Не добегу, сука… Я ж спринтер…

Сзади грохнуло и свистнуло совсем близко. Ах ты ж бля… Ещё и подъём начинается…

— Стоять!

Да хер вам!

О! Аптека!!!

Я так живо вспомнила тяжёлую задвижку на её двери, что прочие мысли вылетели из головы.

Дверь аптеки по причине жары была подпёрта круглым булыжником — для проветривания. Я пинанула по булдыгану и рванула дверь на себя, успев увидеть перекошенную рожу буквально в полутора метрах. Закрыть!

В аптеке никого не было. Слава Богу!

— Девушка,

вы что д…

С улицы грохнуло, и толстое оконное стекло разлетелось тучей осколков.

Аптекарша завизжала и побежала внутрь помещения.

Дебилы, бля! Всё равно же там решётки! Давно уж от наркоманов поставлено.

— Выходи, сука!

Спешу и падаю.

Я на карачках заползла за аптечную стойку и побежала по коридору за аптекаршей. И правильно сделала! Потому что она выскочила на улицу, а чёрный выход на распашку бросила.

— Вон дверь! — так, этот голос я уже узнаю.

Я захлопнула гулкую железную воротину и задвинула засов из гнутой арматурины. И вздрогнула от удара, почти одномоментного с запиранием засова.

— Открывай, бл*дь! — и ещё куча звёздочек для связки, — Не откроешь, сожжём тебя нахер!

Вот тут меня затрясло. Телефон! В аптеке телефон должен быть! Не в складской комнате, точно. Я же слышала как-то, совсем рядом с кассой звонил.

Я метнулась по коридору назад. Сожгут ведь, твари, не задумаются. Сколько раз такое было… Так. А теперь на четвереньки и за стойкой. Вон он, телефон! На самом, блин, виду!

Я проползла в комнатку и толкнула дверь ногой, надеясь, что меня не увидят.

Зря.

— Вон она! Дверь закрыла!

Я торопливо стянула телефон на пол и спряталась за здоровенный железный холодильник, насколько провода хватило.

Как там? Двести сорок — двести сорок?

Снаружи загрохотало, и в тонкой межкомнатной двери появилось несколько пугающе-чёрных дырок.

Гудок. Гудок. Гудок. Дава-а-ай!!!

— А-алё! — голос отца был весёлым.

— Папа! — грохнуло уже ближе ко мне, зазвенело стекло. Господи, а в этой-то комнате решётки есть??? Судя по матам, есть!

— Доча, — тон сменился на подозрительный, — ты что там, ремонт затеяла?

Я поняла, что окна в подсобку уже разбиты, и сейчас эти уроды высматривают, где я — и зашептала:

— Пап, меня сейчас убьют!

— Ты где?!

— Аптека в кирпичном доме рядом с нами, помнишь?

— Не выход…

Звук пропал. Совсем. Провод отрезали, суки.

Я забилась поглубже в угол.

За окнами ругались и бормотали. Судя по голосам, четверо. Спорили, сразу жечь или сбегать за болгаркой. По очереди орали мне и угрожали. Я сидела как мышка, подозревая, что как только дёрнусь к двери… Дальше думать не хотелось.

На стене висели круглые белые часы, и минутная стрелка медленно-медленно ползла от цифры два к цифре три. Восемь минут второго. Никого не стесняются, твари.

Сердце тяжело колотилось прямо в горле.

Ну что, Оля, решила что самая хитрая?

Прошаренная типа? Вот он тебе, капитализм с нечеловеческим лицом.

Между тем в соседнем помещении что-то грохнуло и разбилось. А потом запахло горелым. Решились-таки. Лад-но, пока до меня дойдёт, это время. Пластика тут пока немного, сразу не угорю. А в моей комнатушке на полу кафель, столы железные.

Продержусь?

Сквозь дыры в двери начал просачиваться неприятно-сизый дым. Сильнее станет, подолом лицо замотаю. Жаль, намочить нечем. Раковина далеко, в противоположном вон углу. Если только уж когда совсем задымит, чтоб меня не видно стало.

С заднего входа завыла болгарка. Мнения разделились, что ли? Интересно, сколько минут надо, чтобы стальную дверь выпилить?

Папа успел быстрее.

Я не видела. По звуку поняла, что подлетели несколько машин, остановились со свистом, сразу стало шумно, причём со всех сторон.

Кто только не орал.

Грохотало.

Я сидела, как пришитая. Не хватало ещё в последний момент пулю выхватить.

Потом завыла сирена. Жильцы пожарную вызвали!

И всё-таки ментов. Вон ещё одна воет, по-другому.

Сквозь расхлёстанные окна начала извергаться Ниагара. Я подумала и встала. Чёт не хочется сегодня быть лебедем*.

*'Фи, графиня!

Голой жопой в холодную воду!'

/поручик Ржевский

Гулко грохнула железная дверь заднего хода, по коридору затопали шаги.

— Доча?!!

— Папа, я тут!!! — вот теперь я побежала.

Такого бешеного лица я у него никогда не видела. Ой, как я ревела, товарищи…

— Э! Мужики! Дверь откройте! — в окно заглядывал пожарный.

Вокруг ходили какие-то люди, и осколки стёкол противно скрипели у них под подошвами. Воняло горелым. Блин, холодно-то как. Всегда со мной так, когда отходняк от нервов начинается. Я стояла у дверей аптеки и клацала зубами. Потому что дяденька милиционер (да, милиция ещё была милицией) хотел со мной поговорить. Пока что, по причине моей полной несостоятельности, с ним разговаривал папа. Через какое-то время я осознала, что на мне чей-то здоровенный малиновый пиджак. В руки сунули маленькую квадратную бутылочку:

— Глотни.

Как вода пошла.

А, нет, пищевод греет.

На газоне лежал тот урод в изумрудном спортивном костюме. А чё он там лёг, интересно? Спустя долгую минуту я поняла, что лежит он по причине полного расставания с жизнью, и меня резко замутило.

Я согнулась, стараясь дышать через рот. Не хватало ещё принародно проблеваться. А народу собралась здоровенная толпа. Самое время вспомнить Митяева: «А, между прочим, рабочий день!» Так, Оля, тебе всё-таки не девятнадцать, в самом-то деле. Давай в обмороки не будем падать.