95-й. Сны о будущем прошлом

Войлошников Владимир

Да ещё экзамены эти! Нет, сдавались они беспроблемно, но время же всё, время…

НУ И ВОТ…

18–19 августа 1995.

К пятнице я снова начала страшно грустнячить. И вообще! Последний день вместе, а я с этими тряпками да институтами… Пришла домой, а милый мой снова наготовил ужин, свечи, романтик…

— Хочешь, пойдём погуляем?

— Не хочу. Хочу лежать с тобой рядом, обнимать. Пойдём, упадём?

И мы пошли. Забрались в наше гнёздышко на полу, обнимали друг друга и разговаривали

до полночи.

А утром проснулись рано-рано и занялись любовью, нежно и неторопливо.

А потом он ушёл. Я, конечно, провожала, улыбалась в дорогу.

А потом лежала и ревела в подушку.

И дело даже не в новоприобретённых родственничках. Там же Э-э-эля, бл*дь. Эля-панеля. И Элин папа, чтоб его вспучило, который любому курсанту может устроить развесёлую жизнь. Как сказал Вовка: «Захочешь жить по уставу — ох*еешь…»

Мда, столько неприличных слов на квадратный сантиметр я уже давно не думала. Даже не знаю, писать — не писать?

Меня вот вчера Вовка пытался утешить. Что, мол, потом (когда вот эта родня меня типа примет) я прям стану для них сразу вся такая хорошая, и они за меня аж горой будут.

Я ему, конечно, в лоб лупить не стала, но разозлилась знатно. Да в *уй бы вы мне не упёрлись со своей потом любовью! Вы меня сейчас не приняли, исключительные, **ядь. А потом я не захочу. Как говорится, а будьте-ка вы живы и здоровы, да подальше от меня.

Вот такая я добрая.

23. МАЙН КАМПФ С ГРУСТЬЮ И ТОСКОЙ

СПЛОШНЫМ ТЕКСТОМ

Суббота, 19 августа 1995 продолжается.

И такого я от этой злости бодрячка словила, кто бы мог подумать! Срочно, срочно деятельности!

Что тут у нас? Отец вчера звонил, говорил, надо продукции ещё подвезти. Вот этим и займёмся. Между прочим, когда злишься, бязь рвётся ну просто на ура.

Ещё я хотела сходить в свою новую квартиру, но одной очково было. Подъезд там стрёмный, да и на углу без конца серые тени трутся. Чёт мне не хочется, чтобы меня за пару босоножек прибили…

Пока шила, завела большую стирку, с полуавтоматической «Сибирью» это та ещё эпопея, шланги на весь коридор.

Снова ревела. Нет, не так, чтоб в голосину, просто плакала тихонечко. Обидно мне было, ужас. Ну что за люди, а? Сердита я была на всех оптом — и на начальство Вовкино идиотское, и на родню его, которая, видите ли, оскорбилась неуважением. То есть, не считая краха глобальных планов на всю Вовкину жисть, претензия была ещё и к тому, что он меня загодя им не представил, разрешения на женитьбу не спросил и вообще свадьбу (в виде гулянки) зажал…

Да пошли вы!

Но обидно, капец…

Вечером

позвонил Вовка.

— Здравствуй, любимая!

— Ой, как ты смог???

— Я в столовке… договорился, короче. У них тут свой телефон, отдельный.

Ясен пень, проплатил кому-то «телефонный абонемент». Но говорил всё равно негромко. Должно быть, чтобы не спалиться.

— Ну что, как и ожидалось?

— Естесссно. Увольнение мне не светит.

— Вот уроды, блин. А я уже соскучилась. Можно я завтра к тебе приеду? Хоть поговорим…

Он начал что-то прикидывать.

— Так-так… Приходи к двум. Нет, в два пятнадцать лучше.

— На какую?

Городок ИВВАИУ здоровенный, на три остановки растянутый.

— На «Орбиту» подъезжай.

Мы поболтали ещё минут десять. А потом я сидела и смотрела на телефон. Всё-таки легче. Хоть голос его услышать. Но радость эта была с преизрядным оттенком горечи.

Воскресенье, 20 августа 1995.

С утра заехал папа, готовые комплекты постельного забрать. А я ему:

— Слушай, пошли в эту квартиру сходим? А то я одна боюсь.

— Вот купила, молодец! — саркастически похвалил меня он, — А дальше как будешь пользоваться?

— Я надеюсь, когда мне наступит время ей пользоваться, я буду заходить с другой стороны.

Пошли мы, короче, смотреть. Как там что выглядело, вы примерно знаете. Папа скептически огляделся.

— Что думаешь? Ремонт?

— Да я хотела вообще в нежилое перевести, определиться с планом, потом уж ремонты.

— А-а. Я смотрю, там посередине дома чего-то копошатся. Магазин, что ли, делают? Тоже магазин хочешь?

— М-гм… — и вдруг я внезапно со страшной силой поняла, что я совершенно (большими буквами: СОВЕРШЕННО!!!) не хочу быть продавцом.

Не моё это, вот от слова совсем. Я хочу делать то, что мне нравится. Пусть это даже приносит меньше денежек. Только вот имеющиеся площади не вполне соответствуют желаемому счастью. Мне нужен…

— Слушай, пап, а этот ваш юрист земельными вопросами занимается?

— А чё ты хотела?

— Я хотела бы… Вот те товарищи торговцы, видел, не просто ремонт делают, они строить там начали?

— Ну.

— Хочу пристрой. Раз они получили разрешения и согласования, значит это, в принципе, возможно. Тем более, что мы не магазин будем строить, а культурный центр, — папа посмотрел на меня подозрительно, — Культурно-досуговый, — уточнила я.

Это звучало совершенно дико. Бесплатные-то дома пионеров (поспешно переименованные в дома творчества) и клубы для взрослых (в их советском понимании) фактически загибались. Вложиться в такое? Поверить, что буквально через год люди понесут в секции аэробики и танцев очень неплохие деньги, было очень сложно. Поэтому я для верности сказала: