99 признаков женщин, с которыми знакомиться не стоит
Шрифт:
Все мы живём в этом процессе, вот там о начался, там он продолжается, тем-то он закончится. Я хочу, чтобы мы все в этом ориентировались, чтобы понимали, что происходит, только и всего.
Однако продолжим. Любовь к другим оказывается теперь красивой декларацией, она также сведена до уровня обряда. Вы никогда не видели, как непосредственно перед Великим Постом православные просят друг у друга прощения? И уходят потом из храма типа все такие чистые, просветлённые… Но вы не заметили, с какими лицами они целовались. Даже те священники, которые издавна ненавидели друг друга. Скрепя сердце, с тщательно подделанной улыбкой… А я — видел.
Попробую объяснить всё это иначе. Когда-то у большинства из нас возникает желание понять, что такое христианство.
Далее, мы находим себе грамотного, очень опытного наставника-духовника, который через много-много лет послушания ему, привьёт нам сознание, что христианство — это высокий духовный опыт, это жизненный подвиг, это неустанный труд по возделыванию и очищению собственной души и развитию духа, по отслеживанию в себе мельчайших проявлений пошлых страстишек, что это — на самом высоком уровне — «умная» молитва, непрестанно совершаемая в нашем сердце. И всё это — во имя преодоления в себе некоей изначальной порочности, всё это также для очищения души и последующего индивидуального спасения. Конечно, всё это очень круто, но опять же — неуловимо отдаёт чем-то трусливо-бабским.
И, наконец, нам говорят, что христианство изначально — это глобальный проект по объединению всех людей в единое конструктивное целое. Это качественная перестройка всех отношений — личных, политических, экономических — с целью объединения всего человечества в единый живой, осмысленный и мыслящий, творческий и чувствующий организм, это преодоление земной ограниченности человеческого рода, это прежде всего умение найти самого себя, своё призвание и суметь соотнести его с задачами этого единого целого, это не только работа над собой, но и постоянный творческий поиск. Христианство — это не свечки в храме, не верба, и не иконки, висящие на приборной доске автомобиля, но нечто большее — модель иной, преобразованной Вселенной, это модель отношений людей друг к другу и к природе в целом, это цель жизни и всего человечества и нас самих. Тут мы чувствуем, что это и есть настоящее, мужское христианство.
Но увы! — выглядит всё это слишком абстрактно. И потому совершенно непонятно, как применить эти красивые словеса к нашей индивидуальной личности — в отличие, скажем, от вполне реальных свечек, просфорок и причастия. Из этой абстрактности, кстати, очень легко скатиться в подростково-протестантсткое отрицание всего исторического христианства вообще.
Ну так вот и нужно заняться этим «сведением» общего, абстрактного, идеального, и своего, конкретного. Только тогда мы и поймём смысл христианства. Только в этом и может заключаться христианство наше, мужское. С другой стороны, цельное христианство может слагаться и как результирующая из мужского и женского его понимания — почему бы и нет? Разумеется, каждый выбирает «в меру своей испорченности». Но ведь воцерковляющимся христианам никто никогда мужского понимания не предлагал. Им предлагали вербочки, просфорочки и святую водичку. Им предлагали христианство, изначально подходящее лишь для женщин.
Совсем не обязательно огульно отвергать то, что было накоплено человечеством за 2 тысячи лет. Но почему бы нам, мужикам, не заявить о
Мне скажут, что представленный образ «мужского» христианства — нежизнен, это религия сильных духом одиночек. Мол, нужно не забывать и о потребностях широких масс, об их слабости, потребности в утешении, и всё такое. Но двухтысячелетний опыт «удовлетворения» в первую очередь их плебейских религиозных нужд уже, считай, провалился. Почему бы не попробовать какой-то другой вариант?
Упаси Бог, автор вовсе не против счастливой семейной жизни и не против детей. Кот обожает своего Котёнка, старается заботиться о нём, понимать его и общаться как можно больше. И автор вовсе не против самого потребления, и, подобно всем смертным, также предаётся всяким утопически-гедонистским мечтаниям — о таком хорошеньком макси-скутере, типа Suzuki Burgman, чтобы оттягиваться после работы над текстами, о гараже на охраняемой стоянке, и даже о Thorens'e c тонармом SME 3012… Я отнюдь не призываю кем-то там и чем-то там во имя непонятно чего жертвовать, совершать какие-то невозможные подвиги, следовать за Христом, брать какие-то ещё кресты… Ну разумеется, нет. Каждый живёт так, как ему хочется. Просто, не делая всего этого, не стоит называть себя христианином. Это не есть христианство. Это — бабство.
Это злейшая ересь — считать, что богатство, и вообще обеспеченная, сытая жизнь совместима с учением Христа. Это вещи взаимоисключающие (МФ. 6, 24). Как невозможно быть одновременно мужчиной и женщиной, так невозможно одновременно существовать в двух системах ценностей — женской и мужской. Одна из них неизбежно подчинит себе другую. И даже нетрудно предположить, какая именно: та, что «прочно стоит на ногах» (то есть женская) начнёт со временем доминировать над мужской. И не нужно себя по-бабски утешать: мол, я и храм регулярно посещаю, и неплохие деньги зарабатываю. Так вот: можно не посещать. Самодовольство и самоуверенность, появляющиеся в душе от этих «неплохих денег» полностью нейтрализуют любой христианский порыв.
Ну разумеется, если наш «добытчик» спросит обо всём этом в церкви, ему заявят: уж лучше зарабатывать и посещать храм, чем вообще не делать этого. Угадайте, почему ответят так? А вот и не угадали: потому что церковь (в отличие от христианства) — и есть баба. А она, как известно, считает что всё совместимо со всем. Вообще-то нельзя, но если очень хочется, то можно.
Христианская Церковь в её православном варианте превращает человека в бабу потому, что ставит как деторождение, так и достижение святости выше, чем любое настоящее мужское дело, которое оказывается теперь, как минимум, второстепенным. Вот вам самый показательный, можно сказать, классический пример из нашей истории.
Последний российский император был слабовольным, малообразованным, зависимым и упрямым человеком. «Безвольный, малодушный царь», — констатировала Богданович А. В. («Три последних самодержца». М., 1990, с. 120). «Хитрый, двуличный, трусливый государь», — так охарактеризовал Николая II председатель второй Государственной думы Ф. Головин. Знаменитый русский военный теоретик Драгомиров оставил убийственное высказывание о Николае II: «СИДЕТЬ на престоле годен, но СТОЯТЬ во главе России неспособен». «У Николая нет ни одного порока, — записал 27 ноября 1916 г. Палеолог, — но у него наихудший для самодержавного монарха недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется» (Палеолог М. «Царская Россия накануне революции». М., 1991, с. 126). Министр финансов писал о нём: «Царь… не имел царского характера… Нужно заметить, что наш государь Николай II имеет женский характер. Кем-то было сделано замечание, что только по игре природы незадолго до рождения он был снабжен атрибутами, отличающими мужчину от женщины… Этот лозунг — „хочу, а потому так должно быть“ — проявлялся во всех действиях этого слабого правителя, который только вследствие слабости делал все то, что характеризовало его царствование» (Витте С. Ю. «Избранные воспоминания», М., 1991).