99 признаков женщин, с которыми знакомиться не стоит
Шрифт:
Фокус душевного внимания христианина постепенно, исподволь (впрочем — может быть, и с самого начала), переместился с того, чем нужно заниматься по жизни, со своего дела — на то, что нужно делать, чтобы спастись. Всё началось с того, что начали противостоять иудеям с их Ветхим Заветом. Поэтому начисто забыли об Адаме, его призвании и роли, следовательно — и обо всём человечестве. Потом стали думать о порочности и непорочности зачатия…
Модель сотворённой Богом Вселенной отличается исключительной универсальностью, изоморфностью, и я бы сказал, гибкостью. Всё заранее предусмотрено, на каждую возникшую проблему есть своё решение. Любая катастрофа находит свой как бы «обходной вариант». Ну да, Адам согрешил и невозвратно пал. Но после этого падения и вследствие этого падения
Человеческому роду, этому совокупному Адаму, посылается лекарственное средство для излечения, для того, чтобы встать на ноги и продолжать выполнение поставленных задач. Этакое снадобье, преодолевающее тяжкое наследие первородного греха. И теперь представьте себе, что человечество встаёт в позу, и заявляет: «А не буду я ничего такого делать. Кайф от постоянного приобщения к лекарству гораздо круче».
Иногда я думаю, что, в принципе, Евангелие не очень-то нужно. Вспомним наказанного ребёнка, стоящего в углу: человечество было таким ребёнком до пришествия Христова. Оно, как бы вместе с иудейским народом, стояло в углу, и типа лило горькие слёзы: да когда же меня, наконец, простят? И вот, в тёмной комнате, где стоят наказанные дети, появляется посланник от родителей, допустим брат главы семейства, и говорит: «вас прощают».
Для понимающего (того самого, который «sapienti sat»), этой фразы было бы уже достаточно. Ребёнка простили, можно снова вернуться в комнату с игрушками, где свет и тепло, и снова начать играть. Более того: само появление в тёмной комнате родного дяди уже есть символ прощения. Так что даже и фраза «тебя прощают» не очень-то и нужна. В каком-то смысле Евангелие удваивает полезную информацию: ребёнок — если он нормальный человек — вновь вернётся к своей игре. Конечно, можно дополнительно рассказать ему, как и в какие игры следует играть, кого взять в товарищи, и даже как относиться к ним в игре — что Евангелие и делает. Но чисто теоретически ребёнок должен помнить, чем занимался до наказания, и к чему должен возвратиться теперь. Однако человечество не было таким понимающим ребёнком.
Сразу заметим, что детей было несколько. Как только к ним подошёл Посланник, факт прощения осмыслили лишь некоторые. Даже не выслушав его до конца, дети в полном упоении от того что их простили, бросились перед ним на колени, начав горячо благодарить за спасение. На Посланника все смотрели с восторгом, но — дети есть дети! — каждый стремился обратить Его внимание на самого себя.
Дети мигом позабыли, что были наказаны все вместе. Тут же пошли выяснения, кто лучше стоял в углу, и кому достанется больше внимания этого чудесного Избавителя. Они начали мерятся «рангами», прямо как современные пикаперы; каждый из этих детей как бы захотел «запикапить» себе Христа. Дети отталкивали друг друга в сторону, они предавались всевозможным выяснениям и ругались между собой. Судя по всему, идти играть они уже не собирались.
И тогда Посланник заговорил. Ему пришлось заговорить. Он сказал им: дети, я вывел вас из угла. Теперь вам предстоит вернуться обратно к вашим играм. Пожалуйста, играйте дружно, все вместе, не ругайтесь и не ссорьтесь, чтобы с вами вместе могли играть и другие, уже потом. Пусть вас объединяет идея, что вы прощены. Вы все теперь — единое целое в этой вере. Расскажите об этом другим детям. Если лично Я избавил лично вас от наказания, и лично вывел из угла, то из этого не следует, что вы лучше тех, кто просто обо мне где-то услышал. И даже не лучше тех, кто не поверил в эту Новость, и остался стоять в углу. Вы все теперь — единое целое. Один — за всех, и все — за одного. Среди вас нету худших и лучших. Главное — чтобы вы любили родителей, простивших вас, чтобы вы были едины, не считая себя лучше других, и вернулись к своей игре.
И вот я всё думал: как же так случилось, что этот триединый «месседж» Посланника: любовь к родителям, единство и возврат к «игре», оказался похеренным? Чёрт возьми, когда?
Суть примера — вовсе не в евреях, я не собираюсь оправдывать их или осуждать. Суть в том, что обвиняя в распятии одних евреев, и снимая ответственность с самого себя, то тем самым автоматически противопоставляют себя им. «Эффект прощения» полностью нейтрализуется.
Странное дело! Во всём христианство стремится к символическому толкованию. Например, один «день» Ветхого Завета не равен астрономическому дню. Голубь — не просто голубь, вода — не совсем вода. И так далее. Однако когда речь заходит о грехе иудейского народа, то всякое духовное зрение христиан мигом пропадает, и сменяется самым что ни на есть вульгарно-реалистическим. Уже произнеся фразу «виноваты только они» — христианин перестаёт быть таковым. Противопоставляя себя иудеям, а вслед за этим и кому-то другому — мы разделяем христианство, нарушаем внутреннюю его цельность. Идея единства всего со всем — это «скелет» христианства, без которого нельзя. Но здоровый человек имеет скелет, и даже его не замечает.
Такое отношение — «а вот вас, за ваш грех, надо…; так вам и надо…» — это, в конечном счёте, чистое язычество: «зуб за зуб, око за око». Христианским отношением было бы не одно только прощение врагов, но и сознание того, что мы распяли Христа вместе с иудеями. Вместе и раскаиваться. И даже нам подобает раскаиваться больше — коль скоро нам больше дано (сознание божественности Иисуса). Всё остальное — язычество. Бабство.
Уникальность иудаизма была в том, что он нёс в себе единственно верное понимание человечеством Бога и самого себя. В этом смысле в древнем иудейском народе персонифицировалось всё человечество вообще. В Адаме согрешил не только он, но и мы все. На нас всех лежит его грех. С Адамом мы все были исторгнуты из Эдема. В иудейской вере мы все несли в себе потрясающую картину мира.
И вот, наконец, среди иудеев же (Он не мог появиться в рамках какой-либо иной парадигмы) является Христос, Посланник от Бога, Который сообщает о прощении нам всем, и при этом добавляет: «Главное — чтобы вы любили своих родителей (то есть Бога), чтобы вы были едины, не считая себя лучше других, и вернулись к своей игре (то есть занялись тем, что делал некогда Адам)».
Коль скоро в иудейском народе персонифицировалось всё человечество, то мы все распинали Христа, а не одни только иудеи. Это общий грех всех людей, не говоря уже о том, что на месте евреев Христа распял бы любой народ, в том числе и русский. У нас всегда умели (и умеют) травить талантливых людей…
Почему же случилось так, что мы все, услышав эту весть: «вас прощают», грохнулись на колени, да так и остались в этой позе перед Посланником? Почему мы не вернулись к первоначальной «своей игре»? Почему каждый народ стал считать себя лучше других? Почему все христиане «не играют вместе»? Ну только что Бога любят, да и то все по-разному.
И вообще: почему этот «триединый месседжа» не взяли целиком? Почему из него использовали только небольшую часть? Лишь взятое в целом христианство является «закваскою», «лекарством», а некоторая часть его действует прямо противоположным образом — подобно вакцине. Взяв лишь часть христианства, мы получили на самом деле вакцину от него. Почему мы этого не заметили? Почему не поняли сразу значения «триединого месседжа»? Как так может быть, в самом деле: Бегемот понял, а Тертуллиан — нет? Где та роковая «точка перегиба», до которой было правильное учение Христа, а после пошло сплошное язычество под видом христианского вероучения? Почему произошёл этот роковой переход? И, похоже, я понял, почему.