999 Душ в моей копилке, не хватает только твоей
Шрифт:
– Ты настолько искренне жаждешь вновь видеть? – усмехаюсь. – Да это будет проще некуда, – радуюсь в мыслях. – Я могу помочь.
Пожимаю плечами, словно для меня это ничего не стоит. Ведь так и есть, по сравнению с моими прошлыми силами, это так, фокус.
Бабка молчит, возможно мне не стоило так в лоб предлагать сделку. Тишина затягивается, и мне уже хочется силой вытащить светлую душу из ее бренного тела и уйти по своим делам.
Но тут неизвестная старуха поворачивает ко мне свое морщинистое,
– Я молюсь об этом кашдый день, и если ты бог, то я соглашна на вше, – ее голос дрожит, как и моя рука от сравнения меня с кем-то вроде Отца.
– Твоя искра, взамен на глаза, – протягиваю ей руку, и она вкладывает иссушённую конечность в ладонь.
Наверно, самая легкая сделка за прошедшие года, но почему-то мне от этого не легче. Я держу в руках яркий сгусток истинного света, а бабулька щурится и лыбится, словно полоумная, разглядывая окружающий ее мир.
Я бы сказал, что это честная сделка, разве детская, искренняя радость в последние годы жизни не стоит того, чтобы продать ради нее душу? Конечно стоит, и старуха согласна со мной, даже хочет поблагодарить, но я уже утопаю в траве, уходя куда-то на запад.
***
Люцифер доволен собой, красив, богат, могуществен, в прочем, как и всегда, как и в начале веков. Он набрасывает плотную ткань на полупрозрачный камень, откидываясь на удобный, обшитый бархатом стул. Людям до разработки подобной ткани еще не меньше двадцати тысяч лет, а может и больше, смотря какими темпами пойдет прогресс.
Владыка тьмы, потирая ладошки, вновь и вновь прокручивает в голове увиденное, вспоминает каждую эмоцию Никаэля, движение брови и прикосновение к лицу. Бывший архангел наблюдал за каждой предыдущей сделкой своего братца, видя именно то, чего и добивался.
– Теряешь хватку, Ник, даю тебе пару десятков тысяч лет, может больше, и твоя демонская сущность настолько сильно погрязнет в людских эмоциях, что вернуться в Ад ты сможешь лишь как бренная, оскверненная гнилью душонка, а не как некогда великий демон.
Лучезарный потягивается, разминает мышцы, накидывает свой родовой плащ и выходит за дверь, творить, повергать в страх и убивать.
Все это он обычно делал по вторникам и четвергам, а сегодня была среда. Но разве Владыке Подземного царства писаны какие-то там законы и правила? Пускай он их сам придумал, но нет, конечно нет.
Люцифер днями и ночами упивался собственным безграничным величием, любил чувствовать пульсирующую под его тонкими пальцами вену на чьей-нибудь шее, а после слизывать кровь со своего кинжала, который резал кожу, словно бумагу.
От прежнего ангела, который помогал Отцу в правлении Раем и участвовал в создании Земли, не осталось и следа. Может оно и к лучшему, подобный слуга света не нужен Небесам, а добренького, с детским оперением на заднице правителя Ад не стерпел бы, в первую сотню лет сожрав без стыда.
***
Ад, Дом Никаэля, 135 тысяч лет после изгнания людей
Паршивая
Какое-то липкое расслабление охватывает меня, я заваливаюсь на свое ложе, запрокидывая руку за голову, и разглядываю побитый веками потолок. Это все, что осталось у меня после того суда.
Небольшой дворец, огромная комната, заполненная золотом, и большая черная собака, гончая самой Преисподней, которую я выходил с «крысенка» размером с мою ладонь. Айла посапывает на полу, занимая практически все пространство небольшой спальни, вытянутая морда расслаблена, острые уши заложены назад, а из-под губ выглядывают длинные острые клыки.
– Моя девочка, – скалюсь я, вспоминая, как мы в последний раз ходили на охоту. Три грифона и одна гарпия, неплохой улов, псинка постаралась на славу, это больше ее заслуга, что тут сказать.
Она спит, а я продолжаю курить, впуская в свои, сотканные из самых прочных тканей, легкие дым, смог и смолы. Такая болячка как рак мне уж точно не грозит, хотя, надо признаться, она доставила мне много хлопот.
Не знаю, кто из темных выпустил ее в свет, но если бы знал, уж точно вырвал бы ему все внутренние органы и пустил на корм Айле. Проклятый недуг увел у меня из-под носа две, а то и три души. Только я напал на след, бежал, плыл, взбирался на гору и спускался с холма, влетаю в огромный храм какой-то неизвестной мне богине Гере, (Да кто это вообще такая???) а там всё, траурные лица, одетый в богатые одеяния жрец-евнух с двумя монетками на глазах, успевший откинуться до моего прибытия.
– Что, жизнь без женщин так скучна, что ты решил сдохнуть побыстрее??? – рычу я, задыхаясь от долгого бега, ловя на себе гневные взгляды тех, кто пришел попрощаться. Запихиваю куда подальше желание разнести этот храм неизвестного божка на мелкие камушки и ухожу.
Вновь вдыхаю неприятный аромат и отвлекаюсь от поиска душ хотя бы на секунду. Прошло уже очень много времени, я свыкся с мыслью, что я никто, зовут меня никак, и что еще минимум несколько тысячелетий я буду вынужден маячить на виду в мире людей, предлагая сделки. Печать иногда невыносимо жжет, горит, словно кто-то специально меня подгоняет, напоминая, что не является самым терпеливым существом на земле.
Но осталось немного, я в этой гонке за тем, что принадлежит мне по праву, за собственными силами, уже более сотни тысяч лет, и за это время преуспел во многом. В живописи мне нет равных, пою как херувим, но самое главное это – замечательная трехзначная цифра. 975
Да-да-да, вы все правильно поняли, именно столько душ я уже наскреб, так долго мучился, практически сошел с ума в один момент, но все же, они у меня.
Двадцать пять, всего двадцать пять, да если сравнить с тем, что я уже собрал, это просто сущий пустяк.