А леший его знает!
Шрифт:
Тритоха решил и тут сыграть роль строгого мужа.
– Я же тебе сказал сидеть…
Но Ундина, уже отошедшая от двойного стресса, вызванного сначала чертями, а потом норовом мужа, только фыркнула в ответ.
– На, вот, напои Зыбуна.
Расплеснув немного воду она протянула водяному ушат.
– Э-э, женщина! – безнадежно вздохнул Тритоха и, приняв ушат, стал с помощью лешего поить болотника.
Весь ушат мигом влился в Зыбуна как в воронку. Тому сразу полегчало: взгляд прояснился, а лицо приняло осмысленное выражение. Избитый
– Бульгун, наклонись поближе, что-то скажу, – уже более твердым голосом подозвал он зятя.
Бульгун наклонился. Наклонился и Тритоха, хотя его не просили, но он не хотел пропустить ни одного слова.
– Мою жену, Омелию, похитили, – раскрыл «секрет» болотник.
– Я знаю, – ответил леший.
– А знаешь ли ты, кто её похитил?
– Ага! Черти.
– А знаешь сколько их было?
– Пятеро.
– А знаешь кто меня так отмутузил?
– Они же.
– Да откуда ты все это знаешь? – искренне удивился Зыбун.
– Ты же сам только что рассказал, – честно признался леший.
– Да? Не помню.
– Видать хорошо по голове приложили, – задумчиво предположил Тритоха.
– Ешкин кот! А это ещё кто?! – увидев вблизи мордашку водяного отшатнулся Зыбун.
– Это же Тритоха, сосед твой! – поспешил успокоить тестя Бульгун.
Болотный присмотрелся и… расслабился.
– А, точно! Не признал сначала! Ну и рожа у тебя Тритоха.
– Морда как морда! По крайней мере не такая помятая как у некоторых, – обидчиво отозвался водяной, но воротить эту самую морду не стал, чтобы ничего интересного не пропустить, только проворчал: – Отпаивай потом после этого…
Бульгун видя, что болотнику уже легче, поинтересовался у того:
– А какого дьявола они Омелию схватили?
– Даже не знаю, – пожал всеми восемью плечами головоногий болотник. – Я этот вопрос хотел вообще-то тебе задать.
Леший с сожалением посмотрел на тестя – видно и впрямь ему неплохо по голове настучали черти.
– Да я-то откуда знаю, – вздохнул он и вновь пристал к Зыбуну: – Зыбун, ты же нелюдь мудрый, наблюдательный. Все примечаешь. Да и память у тебя до последнего времени была хорошая. Давай-ка вспоминай, может тебе Омелия что-нибудь раньше о своем прошлом рассказывала?
В свете последних событий, в том числе увиденных им в жемчужине, леший своим нечеловеческим чутьем улавливал их взаимосвязь. Подумать только, пятеро (!) чертей, искавших в их краях наяду, которая много сотен лет сбежала от чудовища с того полуночного празднества в южных землях. А то что в ту танцевальную ночь ей удалось сбежать и ежу было бы понятно. В противном случае не объявилась бы Омелия здесь, не притаилась на болоте у Зыбуна. Вот только кто мог навести потусторонников на её след, и зачем, спустя полтысячелетия с гаком она им понадобилась. На простую месть не похоже. Может она что-то такое знала,
– Знаешь Бульгун, – вывел лешего из раздумья голос болотника. – Я вот сейчас вспоминал, вспоминал и понял, что моя милая Омелия ведь никогда мне не рассказывала ничего о своем прошлом. Я же на самом деле ничего не знаю о ней, о её прошлой жизни до нашей встречи. Она сама мне никогда не рассказывала. А я, самовлюбленный болван, никогда не интересовался её прошлым.
– Или она сама на тебя чары наводила, чтобы ты не любопытствовал и лишнего не узнал, – выдала Ундина более фантастическую, но и более щадящую самолюбие Зыбуна версию.
– Вполне может быть! – ухватился за «соломинку» болотный, с благодарностью посмотрев на водяницу. – Я ведь жизнью Нимфеи интересовался куда больше чем своей. Каждый шаг её отслеживал. Так неужели я по своей глупости не стал бы интересоваться любимой женушкой, тем более её прошлым. Видать Омелии действительно было что скрывать. Ай-яй-яй! Какой же я близорукий болван.
После недолгих колебаний, Бульгун обратился к тестю:
– Не знаю поможет это или нет, но у Тритохи есть кое-что, что возможно поможет приоткрыть завесу тайны над прошлым Омелии.
– Неужели! – удивился Зыбун. – И что это?
– Это жемчужина, которая выросла из соринки, находившейся в глазу одного циклопа…
– Извини Зыбун! Бульгун, подь на два слова! – водяной оттянул лешего в сторону и зашептал: – Дружище, ты в своем уме?! Ты что хочешь показать ему то, что видели мы? Это же добьет его!
– Возможно! – не стал отрицать такого исхода леший. – А может и наоборот, встряхнет бедолагу. Глядишь что-нибудь да вспомнит, что-то да наведет его на мысль.
– Ох, как бы чего худого не вышло, – с сомнением покачал головой Тритоха.
– Думаю, хуже уже не будет, – тоже начал сомневаться в своей затее Бульгун, но отступать не собирался. – Давай покажем ему!
– Смотри, дружище, я тебя предупреждал, – посетовал водяной и обратился к супруге. – Ундина, рыбонька, подай ка мне жемчужину.
– Это ещё зачем?
Его благоверная не собиралась расставаться теперь уже со своей прелестью.
– Дай сюда! – настоятельно потребовал Тритоха, чего за ним ранее не наблюдалось.
Его тон заставил Ундину скрепя сердце (кто-то любит употреблять идиому – скрипя сердцем, что в корне неправильно, но созвучно) отдать жемчужину.
– Ой, да на, подавись!
– Да не кипятись, ты, дуреха! – хмуро бросил Тритоха своей ненаглядной «рыбоньке». – Мы только кое-что покажем Зыбуну.
Ундина обижено подернула плечом, но сама все же заглянула через плечо мужа, когда тот раскрыл створки огромной ракушки. Любопытство оно, знаете ли, не порок, а искреннее неравнодушие.
Зыбун и все остальные уставились на жемчужину, на поверхности которой уже в тысячный раз прокручивалась одна и та же картина чрезвычайного происшествия из далекого прошлого.