А может, это просто мираж… Моя исповедь
Шрифт:
Принесли малышей, и когда я приложила сына к груди, он просто схватил сосок и потянул в себя молоко. Это были новые, нереальные эмоции, они меня, захлестнули, и я заплакала от счастья. Врач возмутилась: «Не надо нервничать, нельзя! А то молока не будет!»
Я считала часы до выписки из роддома.
Сыночка назвали Алешей. Бабушка попросила меня назвать сына только так и никак иначе, в честь ее старшего брата Алексея, который во время войны спас всю семью от голода.
После выписки из роддома я настояла на том, чтобы пожить какое-то время у бабушки на Ленинском проспекте, так как боялась, что не справлюсь
Мы сидели за столом, звучали тосты с поздравлениями, и тут в соседней комнате заплакал сынуля, я метнулась к нему, а бабушка с мамой – следом за мной.
– Наташа, давай я тебе помогу перепеленать сынишку, он, наверное, мокренький.
Я ответила:
– Я сама справлюсь, мне показали один раз в роддоме, как нужно пеленать. Пока я там была, сама пеленала и кормила его, а потом сцеживала молоко.
Бабушка, глядя на меня, удивилась:
– Натуль, я не ожидала, что ты так умело будешь обращаться с малышом и пеленать его.
Начались бессонные ночи, бесконечная стирка пеленок и марлевых прокладок (памперсов тогда еще не было). Жуткие стеклянные молокоотсосы постоянно разбивались, а как было больно и муторно сцеживать молоко, когда тебя буквально вырубает сон. В итоге молоко у меня стало перегорать и, когда Алешке исполнилось 3 месяца, совсем пропало.
Но у моей школьной подруги Юли Волковой, которая родила на месяц раньше меня, было столько молока, что она не знала, куда его девать, и она с радостью предложила помочь. Так у Алеши появился молочный братишка. Они с Андрюшкой практически вместе выросли. Первый год был самый тяжелый, но я была счастлива, что у меня появился сын, о котором я заботилась и вместе с которым училась жизни.
Ах, водевиль!
Когда Алеша немного подрос, мы опять вернулись в хрущевку, так как Коля хотел, чтобы наша семья жила самостоятельно, да и что квартире пустовать… А мне по-прежнему очень хотелось петь. Когда мы отдали сына в ясли, у меня появилось больше свободного времени. Муж был не против вокального ансамбля, который я нашла недалеко от дома в Центре досуга. Я стала ходить туда и петь два раза в неделю. У меня появилась подружка Лена. Она жила в соседнем подъезде, у нее тоже совсем недавно родился ребенок. Мы с ней вместе гуляли во дворе с колясками. Если Коля не мог забрать сына из яслей, то его подменяла подружка, которая говорила: «Иди, пой. Я останусь с детишками». Я убегала часа на полтора, пела и возвращалась.
В Центре досуга я познакомилась со Светой Разиной. Мы с ней никогда не были подругами, просто встречались на репетициях. Педагогом у нас была юная особа из Гнесинки, в Центре досуга она подрабатывала, прекрасно играя на рояле и аккомпанируя нам, репертуар же мы подбирали на собственное усмотрение, кому что нравилось.
Как-то раз Светлана на репетиции сказала мне, что один ее знакомый композитор ищет вокалистку для записи песен. «И если ты в принципе не против, я могу тебя рекомендовать». Я была не против. В свою очередь «своему знакомому» она сказала:
– Ты знаешь, у нас в коллективе есть неплохие
Прошло время и я уже успела подзабыть об этом разговоре, но на одной из репетиций вдруг увидела, что в пустом зале сидит молодой человек и внимательно слушает. В перерыве он подошел ко мне и сказал, что его зовут Андрей, он друг Светы Разиной и что я ему подхожу.
Я тогда испугалась: «Что ему нужно и что значит “подхожу”? Я ведь замужем, у меня ребенок. Чур меня, чур». Потом я вспомнила, что Светлана предупреждала о возможном приезде какого-то композитора. Мы обменялись телефонами и договорились в ближайшее время созвониться.
Я не стала ему звонить и продолжала ходить на репетиции, так как мы готовились к городскому конкурсу самодеятельности, в котором участвовали все дома культуры и досуговые центры Москвы. В каждый из них приезжала комиссия и слушала всех желающих, отбирая лучших.
Как раз в это время Андрей начал мне названивать и звать к себе на студию, которая находилась прямо у него в квартире. Меня это настораживало. Он был высоченный, крупного телосложения парень, и это меня пугало, мало ли что ему надо вместо песен… Я стала от него бегать, придумывать всякие отговорки. То я занята, то не могу, то у меня ребенок заболел, то еще что-то. Я даже мужу не сказала об этой встрече. Тем временем я готовилась к конкурсу и много репетировала. Я выбрала песню из кинофильма «Ах, водевиль, водевиль»:
Ах, этот вечер, лукавый маг,одетый вечно в лиловый фрак.Погаснут свечи, уйдет любовь,но этот вечер вернется вновь.Она мне очень нравилась и получалась у меня очень проникновенно.
Наступил день приезда отборочной комиссии. Мы все жутко волновались, сидели в зале и рядов на пять позади прослушивающих. К нам обернулся мужчина (видимо, главный) и, улыбаясь, спросил:
– Девочки, кто из вас первой пойдет? Пожалуйста, мы ждем.
Все начали переглядываться и препираться между собой:
– Может, ты? Иди ты.
– Нет, давай иди ты.
Но я же всегда была бойкая. Боялась, конечно, но, с другой стороны, я хотела пойти первой, чтобы не ждать и не дрожать от страха. Лучше я сразу отмучаюсь, а дальше уже расслабленно буду слушать всех остальных.
Вижу, что все друг на друга пальцем показывают, мне стало неловко за возникшую ситуацию, и я сказала:
– Ладно, я первая пойду!
Выхожу на сцену, звучит вступление, начинаю петь. В этот момент микрофон так свистел в колонках, что все сразу закрыли уши руками. Дальше пою, хрип какой-то пошел из этого микрофона, я перестаю петь. Члены комиссии говорят:
– Начните сначала. Звукорежиссер, что за ерунда с микрофоном? Настройте же наконец!
Начинают настраивать микрофон, я пою, опять визг, опять треск, но наконец-то все прекратилось, а вместе с благополучной настройкой и моя песня подошла к концу. Мне предложили сесть в зал, из чего я сделала вывод, что мое прослушивание на этом закончено. Я поняла, что провалилась. Все по очереди стали петь свои песни. Нас попросили не расходиться. Члены комиссии стали шушукаться между собой, и вдруг председатель повернулся к нам: