А мы любили
Шрифт:
– Мы можем сдать анализы вчетвером: ты, я, мама и он.
– Маму пока трогать не будем, - решил Даниал.
– Но нам надо знать наверняка, внук ли он вам. Я все уже придумала. Утро я поеду к маме и соберу ее образец ДНК под предлогом генетического теста. Ну знаешь, сейчас очень популярны такие, где можно узнать свое этническое происхождение. Просто берешь ватную палочку, хоп-хоп и все готово.
– Твой ум иногда меня пугает, Кама, - восхитился отец.
– Меня тоже, - мимолетно улыбнулась она.
– Ты представляешь, что будет, если мама окажется бабушкой этого мальчика? Вот видишь, тут написано:
– Я сейчас ей позвоню и скажу, что заберу завтра Алишера.
– До сих пор не понимаю, зачем ей эта многоходовочка? Слишком много белых пятен.
– В ее поступках на первый взгляд нет логики. Но что-то мне не нравится. И детектив попросил больше времени. Кажется, он что-то на нее нарыл.
– И что же нам делать, пап?
– Камелия накрыла кулак отца ладонью и с тревогой посмотрела на него. Теперь она видела в нем прежнюю решимость и силу духа, которой всегда восхищалась и которую он утратил после трагедии. Папа будто проснулся после долгого сна и вернулся - уставший, постаревший, осунувшийся, но готовый сражаться за семью.
– Узнаем, кто мы Алишеру, и тогда будет думать, что делать.
И вот, наконец, Даниал привез мальчика в лабораторию. На крыльце ждала Камелия, которая нервно ходила из одной стороны в другую и говорила по телефону с Маликом. Увидев машину отца, помахала ему свободной рукой. Девушка наблюдала за тем, как папа вышел из салона, открыл заднюю дверь и вытащил малыша - белокожего, черноволосого, с большими глазищами и улыбкой…такой обаятельной, невинной и знакомой, что у Камелии сжалось сердце, и она перестала слышать мужа, который звал ее на другом конце провода.
Когда Даниал, державший на руках Алишера, подошел к ней, Кама погладила его по голове и посмотрев на отца так, будто увидела призрак.
– Мама была права. Он - вылитый Закир в детстве. Как такое может быть, папа?
Глава 33. Не получается забыть
Подставив лицо теплому утреннему солнцу, Джамиля прикрыла глаза и дышала ровно и почти неприметно. Ее руки лежали на деревянных перилах изгороди. Несколько минут она с восторгом наблюдала за тренировкой детей на плацу, а потом забылась и растворилась в ощущениях. Легкий горный ветерок играл в волосах. На душе было так спокойно и хорошо, как в былые времена, когда жизнь била ключом, а она не чувствовала опустошения, тревогу и обиду. Вот и сейчас ей казалось, то боль постепенно стихает и трансформируется в светлую грусть. Сын ведь хотел, чтобы она улыбалась и жила дальше. И как только Джамиля ему это пообещала в жизни начали происходить удивительные события.
Во-первых, она села на лошадь, хотя никогда этого не хотела и обходила их стороной. Но теперь ей очень нравилось ездить верхом, и она даже загорелась освоить галоп, потому что видела, какое удовольствие от него получают другие наездники. И это вполне могло бы стать ее новым хобби, ведь она сейчас как раз в том прекрасном возрасте, когда не нужно никому ничего доказывать, строить карьеру и воспитывать детей. Можно и даже нужно жить для себя, делать то, что нравится и хочется, экспериментировать и получать удовольствие.
Во-вторых, совершенно
– Мне сказали, моя ученица приехала, а я даже не в курсе, что сегодня у нас урок.
Джамиля открыла глаза, обернулась и увидела Фархата. Он был как всегда неотразим в синих джинсах, футболке-поло и очках-авиаторах.
“Видимо только что приехал и не успел
переодеться”, - подумала Джамиля и улыбнулась.
– Это получилось спонтанно, - объяснила она, а Фара снял очки и убрал их в нагрудный карман.
– Я не планировала. Просто хотела приехать сюда.
– Рад слышать, - он подошел ближе и тоже положил руки на перила.
– Понравилось тебе у нас?
– Очень. И знаешь, я очень счастлива, что открыла для себя это место.
Они встретились взглядами и улыбнулись друг другу.
– Вдали от городской суеты все кажется таким простым и правильным, - добавила она.
– Ребята молодцы, да? Такие маленькие и уже бойцы.
– Да, - кивнул Фархат.
– Это дети с аутизмом. Их привозит фонд, с которым мы работаем уже несколько лет.
– Вот про кого надо снимать программы.
– Спасибо, конечно,, - усмехнулся Фархат.
– Но я не люблю публичность.
– А я не про тебя, - повернулась к нему и закрыла один глаз.
– Я про лошадей.
– А, ну да, конечно, - рассмеялся Валиев.
– Как тонко они улавливают настроение, дарят спокойствие и поднимают настроение. Знаешь, я как тебе благодарна за то, что ты меня познакомил с этим миром? Я чувствую, что оживаю здесь по-настоящему.
Подул мягкий ветер и Джамиля вновь закрыла глаза на несколько секунд, а Фархат смотрел на ее точеный профиль и не мог налюбоваться. Собранная и яркая на экране, в жизни она была совсем другой: настоящей, искренней, ранимой, притягательной.
Он думал: “Для чего-то ведь она появилась в моей жизни и засияла яркой звездой? Но для чего, если она отвергает все попытки сблизиться с нею?”
– Если бы был жив мой сын, я бы хотела показать ему эти места, - призналась Джамиля.
– Расскажи о нем, - попросил Фархат.
– Закир был…очень добрым. Из всех его качеств именно доброта поражала меня больше всего. У меня же еще есть старшая дочь. Так вот она кремень, очень сильная девочка. Сильнее меня. А Закир был добрее. Моя мама всегда ворчала, что мальчик не может быть таким мягкотелым иначе станет тюфяком и все им будут пользоваться. Но знаешь, что интересно? Я помню, в Оксфорде ко мне подходили его однокурсники - ребята англичане и иностранцы, и говорили о нем только хорошее. А пара профессоров сказали, что я должна им гордиться. И ведь я правда им гордилась, хотя не хотела отпускать от себя.