…А родись счастливой
Шрифт:
— Где я вам возьму столько денег! — закричала Кольчугина, когда Люба передала ей разговор с Шалым. — Знаешь, сколько заломят ваши итальяшки с французами? Не только без постельного, без нательного белья останемся! Ему престиж города нужен? Вот пусть город и приглашает.
И это уладилось. Позвонили Славе Зайцеву, тот согласился подъехать сам и связался с коллегами. Удалось уговорить приехать на финал кутюрье и актёра. Не из первого мирового десятка, конечно, но всё-таки…
Сложнее оказалось с претендентками. Началось прямо с кастинга. С первого же просмотра пришлось отсеять больше половины
А на второй день к Любе, когда она разбирала списки оставшейся сотни красавиц, к ней в комнату жюри постучал мужчина лет тридцати пяти, невысокий, очень прилично одетый, с двухнедельной чуть рыжеватой щетиной на лице и довольно крупными тёмными очками. Поздоровался слегка приглушённым голосом и мягким движением руки положил перед Любой фотографию яркой блондинки, на которую она ещё вчера обратила внимание за цвет её неестественно зелёных глаз.
— Это Агата Щукина. Она вчера прошла отбор. Надо, чтобы она шла до конца, до брюликов, или что вы там придумали? — сказал он ровным, приглушённым баритоном.
— А вы кто? — спросила Люба, дивясь мягкой наглости гостя.
— Я её друг. И пусть это будет ей моим свадебным подарком…
— У друга есть имя?
— Есть. В некоторых кругах меня зовут «Вася рыжик».
— Слушайте, Вася! У нас ведь конкурс!
— Знаю. И победит сильнейший. Это могли быть вы. Но если вы не в игре, значит — Агата Щукина. — И он пальцем подвинул фотографию Агаты ещё ближе. На пальце у него был тяжёлый золотой перстень с черепом из чёрного камня, в глазницы которого вставлены зелёные огоньки хризолита.
— Но это же не я одна решаю. Может ведь и не получиться…
— Прошу, Любовь Андреевна, не вынуждайте меня называть вас «жидовской подстилкой», Я этого не люблю… Но могу! — Забрав фотографию, гость так же несуетно ушёл.
Ещё не совсем понимая, от чего у неё появилась мелкая дрожь, Люба судорожно набрала прямой номер Шалого и, захлёбываясь от мелкой противной трясучки, рассказала о странном госте, его наглом предложении и зловещем перстне.
— Кто-нибудь ещё это слышал?
— Да нет, все уже ушли в зал.
— Жаль. Вася Рыжик — серьёзный человек. Вам как-то придётся с ним считаться. Я, конечно, подгоню вам ментов, но лучше бы тебе как-то отмазаться от жюри, если он на тебя вышел, а не на Кольчугину…
— Ефим, ты чего? Он что у нас в городе — за царя или за президента?
— Я говорю, это серьёзный человек. Его можно было бы прихватить за живое, но у тебя же нет свидетелей разговора… А кого, говоришь, он предлагает? Щуку? Ну, это для вас не самый тупой вариант… Она — ничего. Может, получится и не расстраивать Рыжика. И вот ещё что: предложите ему самому оплатить первый приз. Он может клюнуть на это. Но ментов я всё-такик вам подгоню.
Финал конкурса шел отлично. Зал на полторы тысячи человек был набит так, что зрители буквально нависали и над телекамерами в проходах, и над рядом, занятым разросшимся жюри. На сцену добавили света, сделали маршевый подиум, по которому десять красавиц спускались ближе к зрителям как бы с небес
Жюри по обе стороны Любы шелестело голосами и бумагами, сбрасывая к ней листки с оценками каждого выхода конкурсанток. Любе некогда было поднять голову на всё это действо, которым из-за кулис руководили худрук дворца и её «креативный» Дима. Она едва успевала переносить оценки членов жюри на итоговый лист и плюсовать их для каждой конкурсантки. Вот дала работку Кольчугина! А сама сидит где-то у сцены, заставляя секретаршу пробиваться к Любе за итоговой оценкой каждого выхода. Она тоже следит за показателями Агаты Щукиной, потому что и ей пальцем с диковинным перстнем подвигали фотографию этой конкурсантки и тоже там о чём-то негромко предупреждали. Хотя и деньги за корону победительницы он, не кобенясь, выложил немалые.
Но пока выходило, что в финальную пятёрку Агата попадала под номером «три» и тянула всего лишь на вторую вице-мисс.
«Душа моя! Ты чего там делаешь?! — прислала Кольчугина обратно предпоследний листок оценок. — Где у тебя «А»?
«К сожалению, у меня не алфавит, а сумма оценок. Сама переживаю», — отправила Люба записку обратно.
«Но у тебя же будет итог!» — принесла замученная секретарша ответ Кольчугиной.
По замыслу креативного Димы, после порхания и всевозможных легкомысленностей, красотки должны вернуться к рабочим будням и предстать в последнем выходе в деловом костюме. И Агату вынесло на сцену в привычном ей обличии барменши из ночного клуба, тогда как остальные вышли кто в халатике медицинской сестры, кто в спортивном костюме тренера по фитнесу, или в строгом платье библиотекарши… И каждая, кроме Агаты, нашла в своём наряде какую-то забавную изюминку, характерную именно для ее профессии. Щукина появилась в красном пиджачке на голое тело, в коротюсенькой юбке и с распущенными волосами, выброшенными широкой полосой на грудь.
Кроме того, девчатам надо было оценить «миссию Мисс». Агата и здесь оказалась не лучшей.
«Господи, ну кто с ней работал? — с ужасом подумала Люба, подсчитывая окончательный итог. — Вторую-то дай бог натянуть!»
Объявили перерыв для окончательного подведения итогов и чтобы дать конкурсанткам время подготовиться к выходу для объявления победительницы конкурса.
— Что у тебя? — продравшись сквозь выходящую из зала толпу, спросила Кольчугина?
— Вторая…
— С ума сошла?
— Все пятнадцать членов жюри дали ей сейчас столько, что выше второго места мне её не поднять…
— А кто первая?
— Настя, библиотекарь. У неё самая высокая оценка за объяснение «мисси Мисс».
— Чёрт бы её побрал! Давай ещё раз соберём жюри, объясним всё и попробуем пересчитать.
— Что мы объясним? Что победа уже была выкуплена оплатой короны?
— Да как хочешь, так и объясняй! — взорвалась Кольчугина. — Я что ли председатель жюри?
— По оценкам жюри, у Агаты Щукиной второе место, — упрямо выговорила Люба.