А собаку я возьму себе
Шрифт:
– Немного. У меня пропала пара собак, я заявил в полицию. Там, разумеется, палец о палец не ударили.
– Похитители оставили какие-нибудь следы?
– Нет, они же профессионалы.
– Почему вы так решили?
– А кем еще они могут быть? Входят, крадут и уходят, не оставив улик. Причем берут самых здоровых и сильных, самых лучших животных.
– У вас тоже пропали молодые кобели?
– Да, и я не понимаю, почему это так удивляет других владельцев. Похитители продают их неопытным людям, уверяя, что собаки уже дрессированы и отличаются исключительной
– А почему они зараз берут не больше одной-двух собак?
– Они берут тех, кто им нужен. Для чего им возиться с большим количеством? Где держать животных, не возбуждая подозрений? Тем более что похитить их оказывается так просто…
– Похоже, все вы смирились и готовы и дальше терпеть это безобразие.
– Получается именно так, и я тысячу раз внушал это моим товарищам! Я четко знаю, что надо делать. Если полиция бездействует, мы должны решить проблему сами. Объединимся, создадим группу охраны и первому же, кого застанем на месте преступления, пустим пулю в лоб! А труп выбросим на свалку и поглядим, найдется ли такой смельчак, кто захочет продолжить это дело.
– Тогда, сеньор Рибас, придется, наверное, вмешаться нам.
– Ничего не будет, инспектор. Существует пробел в законодательстве, касающемся мира собак, так что мы сами должны выработать собственный закон. Конечно, пара собак – это не бог весть сколько, но все равно неприятно. Мы люди трудящиеся, непросто зарабатывающие свои деньги, так чего ради мы будем терпеть этих мерзавцев?
Я сделала еще один глоток виски и помотала головой в знак несогласия.
– В любом случае, – продолжил он, – вам не о чем особенно тревожиться. Похоже, нам не хватает решимости, так что будем и дальше терпеть.
– Понимаю. А вот этот человек вам знаком?
Он с отвращением взглянул на фото Лусены.
– Нет, не знаю такого. Это он воровал собак?
– Так мы предполагаем.
– Тогда он заслужил то, что с ним, по-видимому, произошло.
Отважный защитник справедливости, он проводил нас до двери, уверив напоследок, что только благодаря хладнокровию Гарсона нам удалось спасти свою шкуру от его собаки. Просто фантастика, и время потеряли, и рисковали напрасно. Гарсону хозяин питомника пришелся по вкусу.
– Этот дядя знает что говорит, – сказал он, уже сидя в машине. – По-моему, все логично. Конечно, виновные – это воры и мошенники, и парочка таких типов как раз сидит у нас. Для чего искать кого-то еще? Я уверен, что Павиа и Пуиг тоже в этом замешаны.
– За этих собак никогда не требовали выкупа.
– В данном случае их просто воровали, а после продавали. Преступники совершают тысячи различных преступлений одновременно, у них нет лицензии на какой-то определенный вид деятельности. Они тащат все, что плохо лежит.
– Вы меня не убедили.
– Может, я вас и не убедил, но вы увидите, как эти двое расколются и признаются судье в убийстве Лусены. А потом и в краже собак из питомников. Все постепенно выяснится.
– Вы считаете, что мы зря теряем время?
– Я считаю,
– А я считаю, что вы легкомысленны.
– Ага, опять то же самое!
– Что вы имеете в виду?
– Я такой, потому что легкомысленный в любви, да?
– Забудьте, Фермин!
– Возможно, вы измените свое мнение, если я вам скажу, что уже принял решение.
Я повернулась к нему, чтобы получше разглядеть.
– Приняли решение?
– Да, инспектор. То, что сейчас произошло, открыло мне глаза. Когда мы стояли там, перед свирепой собакой, которая могла нас растерзать, я четко осознал, какие чувства по-настоящему испытываю. Теперь я знаю, кого я люблю, а кого должен навсегда оставить.
– Кого же?
– Анхелу.
– Любите ее или хотите оставить?
– Я должен расстаться с ней, Петра, к моему глубокому сожалению. Анхела очаровательна, но я люблю Валентину. Именно ее я хотел бы увидеть в последний раз, перед тем как быть сожранным собакой.
– Видимо, вы неосознанно хотели, чтобы она освободила вас, отдав команду на немецком.
– Не шутите, инспектор, я уверен в том, что говорю.
– Извините. Но вы вправду твердо уверены?
– Да. Анхела чересчур образованна, чересчур утонченна, она принадлежит к другому общественному классу. Очень скоро она поймет, что я просто неотесанный мужлан. Валентина же всегда довольна, жизнерадостна.
Мы немного помолчали.
– Хорошо, Фермин, вы знаете, что я отдавала предпочтение не Валентине, но… в любом случае, я рада, что вы наконец решились.
– Вы были правы, нельзя дальше с этим играть.
– И когда вы ей об этом скажете?
– Сегодня же вечером.
– Не очень-то это приятно, правда?
– Ничего, я надеюсь, что смогу решить этот вопрос деликатно.
– Я тоже на это надеюсь. Анхела – необыкновенная женщина.
– Я прекрасно это знаю.
А мне грустно было представить себе реакцию Анхелы. Еще одна рассеявшаяся иллюзия, возможно, последняя, какую она может себе позволить в своем возрасте. Но я понимала Гарсона. Он хотел наслаждаться жизнью, которую, в конце концов, только что для себя открыл. Вдова, влюбленная в эмоционально незрелого человека. Это только подтверждало, до какой степени злой рок веет над всем, что связано с любовью. Это настоящее бедствие, которое род человеческий вынужден терпеть, из века в век принося в жертву свою цельность и свои способности.
Вторую половину дня я провела, запершись в своем служебном кабинете, стараясь забыть об этом разговоре и сосредоточиться на расследовании. Вспомнила все, что удалось выяснить в питомниках. Проливают ли свет эти данные на последний год жизни Лусены? Молодые кобели, опытные воры, не повреждающие ни дверей, ни клеток. Выборочные, а не массовые хищения. Необходимость участия в преступлении двух человек. Отсутствие улик. Парадоксальный мир, где физический акт кражи не оставляет следов, а любовь оставляет. Нет, бесполезно, я не могла сосредоточиться на деле и решила идти домой.