… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Через два дня она решительно преградила мне путь в полутёмном коридоре общаги:
– Ты не сказал, что ты женатый!
– А ты не спрашивала.
( … и в этом, на мой взгляд, основной изъян цивилизации.
Взять, например, меня – имею самые чистые побуждения – совершить честную сделку по схеме «ты – мне, я – тебе»; то есть, обменяться удовольствиями.
Я готов отдать все интересующие её услады от моего мужского тела в обмен на удовольствия предусмотренные устройством её женских прелестей.
Но вместо
Горьки твои плоды, цивилизация!
Поиграйся титьками и – вали отсюда! Вот женишься – хоть ложкой хлебай.
И кому какое дело до твоих самоугрызений, что не смог пробудить ответного пыла?
Не смог – значит импотент.
Конечно, для самоутверждения можно и к изнасилованию прибегнуть, но – не могу.
И что интересно – само лишь начертание слова «rape» вызывает у меня эрекцию, а вот претворить этот термин в жизнь даже с той, что возлегла со мной по собственной воле, не могу.
Она скажет «нет» и я начинаю укрощать свою целеустремлённость, чего бы мне это ни стоило.
Всё потому, что люблю честные сделки. Ну, и плюс к тому родился слишком поздно – после происхождения семьи, частной собственности и государства…)
Это теперь в Нежине городские автобусы останавливаются рядом с железнодорожным вокзалом, а тогда автомобильный мост над путями ещё не бы построен и к месту их остановки приходилось идти по высокому пешеходному.
Потом нужно было долго дожидаться автобуса, штурмом втискиваться в него и не менее долго ехать до главной площади.
От площади уже пешком спускаешься до моста через реку Остёр, на правом берегу которой находится и общежитие, и учебные корпуса, и Графский парк с колоннами тёмных старинных вязов, обхваченный длинной подковой озера.
Однажды всю дорогу от вокзала до площади я уговаривал Якова Демьянко продать мне рубаху.
Белая нарядная, в широкую жёлто-синюю клетку из тонких линий.
Яков привёз эту рубаху из Полтавы, чтобы фарцануть, то есть продать по договорной цене и в автобусе показал мне её из портфеля.
Вот я и пристал, а он никак не соглашался, потому что на нём была такая же, а мы с ним с одного факультета.
Нехорошо, если двое в одинаковом.
Пришлось поклясться, что буду одевать её только с его разрешения, когда у него постирана, или ещё там что.
( … мы жили в эпоху дефицита и отлично знали об этом.
Меня не шокировало, что у однокурсницы, сидевшей рядом на общей лекции, прорехи в колготках заклеены изолентой.
Всё равно при ходьбе из-под юбки не видно, а колготки итальянские…)
Федя, Яков и я крепко сдружились на почве сухого вина.
После занятий мы шли в гастроном за универмагом, что напротив церкви, в которой когда-то бракосочетался Богдан Хмельницкий, и покупали четыре-пять бутылок сухого белого вина ёмкостью по 0,75 литра.
Яков был сторонником
Мы же с Фёдором придерживались более либеральных воззрений.
От универмага мы спускались мимо базара и ресторана «Полiсся» ко второму мосту через Остёр, за которым начиналась улица Красных партизан постепенно переходящая в шоссе на Чернигов.
Но наш маршрут покороче. Мы спускались в густую прибрежную траву недалеко от католической часовни и ложились там для возлияния.
Дно винных бутылок покрывал толстый слой осадка, но мы умели пить с горл'a не взбаламучивая его.
Пустые бутылки мы швыряли в воды Остра, почти неподвижные, потому что где-то внизу по течению закрыты шлюзы плотины. Укоризненно покивав и покачавшись словно поплавок, бутылки застывали, указуя горлышком в небо.
( … борцы с загрязнением окружающей среды не одобрили бы наши действия, но молодым беззаботным студентам все поллюции по колено.
Кроме того, если сравнивать наше поведение со студенческими подвигами Михаила Ломоносова в германских университетах, мы – просто агнцы невинные.
Читая о его фортелях, понимаешь – не зря шёл человек пешком от самог'o Архангельска и аж до Москвы.
Тяга к знаниям знает куда тянуть…)
И в той траве, куда она нас притянула, мы вели просвещённые беседы о том, о сём, перемежая их прихлёбами из «довгих».
Про то, что в Остре, когда он был ещё судоходным, затонул купеческий корабль с драгоценностями. Японцы предлагали провести чистку всего русла за свой счёт, при условии, что клад им достанется, но наши сказали: «дзуски, вам!»
А латинист Литвинов, по кличке Люпус, безжалостная скотина.
– Упражнение пятое. Прочтите седьмое предложение.
А как прочтёшь, если впервые видишь?
Конечно, это упражнение из домашнего задания, но где ты время найдёшь на всё те задания?
– Седьмое напечатано за шестым.
– …
– Перед восьмым.
– …
– Садитесь – два.
Спокоен. Невозмутим.
Голова похожа на электролампочку, только волос чуть побольше.
Его красавица-жена сейчас на четвёртом курсе; а на первом, в зимнюю сессию, она смогла сдать ему зачёт только с шестого захода. Он расписался в зачётке и сказал:
– Выходите за меня замуж.
Она просекла, что в летнюю сессию по латыни будет не зачёт, а экзамен и поняла – сопротивление бесполезно.
И мы условились, что когда Федя с Яшей получат диплом, то на прощальной пирушке я забреду в воду Остра с бокалом шампанского в руке. Как в фильме «Земля Санникова» поручик царской армии заходит в полосу прибоя вслед уплывающей к открытиям шхуне.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь…