… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Он недовольно дёрнул лицом и вышел.
Вскоре меня позвали в его кабинет и он сказал, что отметит мою командировку полностью (хотя оставалось ещё три дня), но я должен исполнить срочную работу: во дворе КАМАЗ высыпал песок не туда, куда надо. Теперь песок тот надо передвинуть, но бульдозер помнёт гусеницами свежий асфальт.
Часа два-три я перелопачивал песок, чтоб спрятать его позади горшков с обречёнными ёлочками.
За этот труд мне выписали
Билет на электричку до Конотопа стоил четыре с чем-то.
Я пошёл в гастроном, купил бутылку водки, прозрачной как слеза разлуки, что-то там для закуси и вернулся в Красный Уголок.
Мы с художником распили её за успех сборника поэзии, который листается сзаду наперёд.
Капремонтом на конотопской фабрике вторсырья командовал Юра.
Он умел и любил смеяться, обнажая фиксу светлого металла на клыку. В чёрно-белых фильмах такими обычно изображают комсомольских вожаков, вот только фикса на вписывалась в образ.
Второго капремонтника звали Арсен, его глаза косили друг на друга, но не очень сильно; и он держал себя с важностью аксакала, несмотря на молодой возраст.
Его сыну исполнилось два года, вот он и загордился.
С ним я ладил, а Юра всё старался подмять меня, скорее всего из-за нетерпимости к моему высшему образованию, о котором я никому не говорил, но он часто и подолгу пропадал в бараке администрации и был там всем свой парень.
А у меня с ним дружбы не получилось, его выводили из себя мои цитаты и новости из газеты «Morning Star».
Арсен пытался увещевательно гасить наши стычки.
Однажды в разговоре с Арсеном я привёл цитату из работы Карла Маркса «О происхождении семьи, частной собственности и государства».
( … вообще-то автором её принято считать Фридриха Энгельса, но Фриц напечатал её после того, как Карл уже скончался, а он сам поимел возможность рыться в архивах неизданных трудов покойного.
Наверное он, как тот блондин из Южной Украины, считал себя вправе присвоить чужое.
Как никак, он всё жизнь содержал Карла и его жену на деньги своего отца, тоже Фрица …)
Всех этих подробностей я Арсену не излагал, просто повторил пару строк из сам'oй работы.
Юра вдруг окрысился и потребовал, чтобы я при нём не смел более повторять подобные вещи, потому что он коммунист и позвонит куда следует.
Впервые последнее слово осталось за ним, он изумил меня до онемения своей угрозой натравить органы КГБ на основоположников марксизма-ленинизма.
Хотя с них станется.
В другой раз я описывал Арсену балет Вагнера про шотландских ведьм, на который я ходил во время киевской командировки. Танцуя сольный танец, одна из ведьм запнулась и с деревянным стуком упала на сцену.
– Ха-ха-ха!–
– И представь, Арсен, во всём зале не нашлось ни одного придурка над нею посмеяться; она поднялась и дотанцевала. Доказала характер.
И Юра после этого доказал, что не зря отирается среди администрации – меня перевели из капремонта в производственный цех на должность прессовщика.
В чём суть «Тряпок»?
Туда вагонами везут утиль отсортированный на свалках.
Главным образом, заношенную и выброшенную одежду, а также макулатуру.
Бабы из села Поповка визжащими дисками своих станков допарывают драное отрепье и снова-таки сортируют в мягкие холмики из просто тряпья, из вязанного тряпья, из воротников искусственного меха от зимних пальто…
Целый день они стоят перед своими станками в пропылённых халатах с гроздьями булавок на груди, которые заметили и вытащили из обносков, чтоб те не повредили диск.
Вот уж кого никто не сглазит.
К холмикам тряпья грузчики приносят глубокий ящик с длинными ручками, типа, носилки для пассажира.
На лицах грузчиков повязки, как у грабителей банков, потому что возле станков пыть стоит столбом. Они наваливают тряпки в свой ящик, с горкой, и трусцой тащат его в соседнее отделение цеха – прессовочное.
К такой походке их вынуждает тяжесть груза.
( … пару раз я пробовал подменить кого-то из грузчиков; больше, чем на пару ходок меня не хватало.
– Серёга! Ты свободней неси! Свободней!
Какой там «свободней», если длинные ручки выскальзывают из стиснутых ладоней?..)
Принесённое вторсырьё грузчики вываливают возле какого-нибудь пресса; тряпки к одному, бумагу и картонные коробки к другому.
Пресс это тоже ящик, но с дверцей. Открыв её нужно уложить на пол две узкие трёхметровые полоски шинки и вывести её концы за пределы ящика.
Шинку накрываешь куском мешковины, закрываешь дверцу на крюк и поверх неё набрасываешь внутрь хлам, натасканный грузчиками.
Когда ящик полон, жмёшь кнопку сбоку и электромотор над ящиков, треща и воя, вгоняет в ящик прессовальный щит.
Щит стискивает и уминает, насколько сможет, содержимое ящика. Вой мотора сменил тон, значит дальше нет сил – жми кнопку «стоп» и следующую – «вверх».
Щит ползёт вверх по направляющей. И эти его продвижения: вверх, или вниз, уж очень медленны; душемотательны.
Теперь в ящик нужно навалить добавку, потому что по норме готовый тюк обязан весить от 60 кГ.
Опять врубай пресс, вминай добавку и, после следующей, притиснутой щитом, можно открыть дверцу и обмотать тюк той парой загодя проложенных шинок, чтоб не распадался.