А тебе слабо?
Шрифт:
Раздаётся звонок. Скейтерша направляется в противоположный конец класса и забивается там в угол. Что ж, всё прошло неплохо. Мои друзья сияют улыбками, из-за которых мне хочется их убить.
– Двадцать на то, что она выматерит тебя за обедом, – говорит Крис.
– Тридцать на то, что она убьёт тебя за обедом, – добавляет Логан.
– Я добуду её телефон.
Они заливаются хохотом, и руки мои каменеют при мысли о новом проигрыше. Я комкаю в кулаке тетрадную страницу.
– Неужели вы подумали, что я сдался?
– Тебе уже нечего
– Поглядим.
Краем глаза я вижу Бет. Сидит, низко опустив голову, так что длинные чёрные волосы скрывают её лицо, и что-то рисует в тетрадке, держа ручку в левой руке. Хм, она левша.
Крис качает головой.
– Прости, парень. Но появление Бет в нашей школе полностью меняет условия. Сам посуди: взять телефончик – это про девчонок, которых мы больше никогда в жизни не увидим. А теперь ты можешь окучивать её хоть до конца года! Если хочешь выиграть, то ставки повышаются – теперь ты должен добиться, чтобы она пошла с тобой на свидание.
– И это свидание должно быть в общественном месте и длиться не меньше часа, – вставляет Логан. – Чтобы всё было законно.
Ну нет. Если я облажаюсь, то могу здорово разозлить Скотта Риска… Но если у меня всё же получится, Скотт Риск будет есть у меня с руки. Вчера он чуть ли не умолял меня подружиться с этой ведьмой. Не говоря уже о том, что, откажись я сейчас, это будет означать, что я проиграл, а я не проигрываю.
– Отлично, – объявляю я. – Пари принимается.
Ну держись, Скейтерша. Игра началась.
Бет
Хочу курить; хорошо бы у кого-нибудь стрельнуть сигаретку. К сожалению, я не нашла никого подходящего за четыре часа, проведённых в подростковой версии «Исчезновения». Пока толпы учеников старших и средних классов устремляются на обед, я иду за двумя парнями с длинными волосами и в приспущенных джинсах. Надеюсь, что кто-то из них даст мне затянуться.
Они сворачивают за угол, я пережидаю пару секунд. Если подойти до того, как ребята закурят, они сделают вид, будто просто так стоят. И я никак не смогу убедить их, что не собираюсь стучать.
Я их понимаю. Новенькая девчонка в белой блузочке на пуговках!
Я просчиталась и ждала слишком долго. Сворачиваю за угол, собираясь посоветовать им расслабиться, но слова застревают у меня во рту. Парни исчезли.
За углом оказался короткий коридор с двустворчатыми дверьми, ведущими во двор. Я бросаюсь к окну и вижу, что оба моих парня, пригнувшись, бегут через парковку. С размаху стукаюсь лбом о дверь. Чёрт. Мне и в голову не пришло, что они прогульщики. В первый день! Сурово.
Раздаётся стук в дверь, и моё сердце едва не выпрыгивает из груди от страха, но при взгляде в окно оно тает, как масло. Это он. Я расслабляюсь с облегчением. Это в самом деле он. Я распахиваю дверь, и в ту самую секунду, когда тёплый солнечный луч падает мне на лицо, Исайя обнимает меня. Обычно я так не делаю: не прикасаюсь к нему так откровенно. Но сегодня мне всё равно. И даже больше – я всем
– Всё хорошо.
Исайя целует мои волосы, гладит по голове, крепко обнимает. Он меня целует. Такие объятия должны меня насторожить, я должна его оттолкнуть. Мы так не делаем, когда не под кайфом. Но сегодня прикосновения Исайи лишь заставляют меня крепче прижиматься к нему.
– Как ты узнал? – лепечу я, уткнувшись в его грудь.
– Сообразил, что рано или поздно ты выберешься покурить. А здесь единственное место, где это можно сделать.
Его сердце бьётся сильно и размеренно. Несколько раз в поисках невесомости я заходила слишком далеко. Слишком много пила. Курила больше, чем нужно. Сближалась не с теми парнями. Я могла бы выйти за пределы невесомости, как воздушный шарик, которому перерезали ниточку, могла бы навсегда кануть в ужасающей пустоте. Но Исайя одним прикосновением умеет вернуть меня на землю. Его руки служат мне якорем, не позволяющим уплыть в никуда. Его мерно бьющееся сердце напоминает мне, что он никогда не подведёт.
Я нехотя отстраняюсь от него.
– Как ты узнал, что я буду в этой школе?
– Потом расскажу. Бежим, пока нас не поймали.
Он протягивает мне руку.
– Куда? – я подыгрываю ему, прекрасно зная, что он ответит. Но мне хочется помечтать, хоть минуточку.
– Куда хочешь. Ты как-то сказала, что хотела бы увидеть океан. Поехали к океану, Бет. Можем там жить.
Океан. Картина тут же оживает у меня перед глазами. Я в старых выцветших джинсах и майке без рукавов. Волосы развеваются на ветру. Исайя коротко стриженный и без майки, его татуировки отпугивают прогуливающихся туристов. Я сижу босая на тёплом песке и смотрю на волны, а Исайя смотрит на меня. Исайя всегда смотрит на меня.
Я обнимаю себя руками, стискиваю в кулаке полу блузки, чтобы не схватиться за его протянутую руку.
– Я не могу.
Он не убирает руку, но мои слова заставляют его вздрогнуть.
– Но почему?
– Потому что, если я сбегу, если нарушу правила Скотта, он отправит маму в тюрьму.
Пальцы Исайи сами собой сжимаются в кулак, рука падает вдоль тела.
– Да пошёл он.
– А мама?
– И она тоже. Нет, правда, зачем вообще пошла к ней в пятницу? Ты же обещала мне держаться от неё подальше! Она тебя била.
– Нет, это был её ухажёр. Мама бы никогда меня не ударила.
– Она позволила тебе прикрывать её, а сама сидела и смотрела, как её долбаный урод лупцевал тебя как грушу. Твоя мама – сущий кошмар.
На парковке громко хлопает дверца автомобиля, и мы поспешно вжимаемся в дверные косяки.
– Нам нужно поговорить, Бет.
Я согласна. Нужно. Я киваю на сосновую рощу.
– Пойдём туда.
Исайя высовывает голову наружу, оглядывается по сторонам. Потом машет мне рукой. Мы не бежим. Мы идём в полной тишине. Как только мы заходим поглубже в рощу, я оборачиваюсь, ожидая вопросов, которые наверняка переполняют его.