А у нас на Венере. Фантастическая повесть

Червяков Александр

– Да, конечно.

– Черт знает что позволяют себе эти земляне! – дядька покачал головой. – Разводят на станции детский сад… Ну да ладно, как увидишь Анатолия Сергеевича, скажи, что Трифонов из второй серверной передаёт привет и желает удачного возвращения! Запомнишь?

– Запомню.

На остановке дядька выходит из кабины. Сердце у меня стучит часто-часто. Но Сенька не соврал – в этом прикиде я выгляжу практически, как он, а сам он за первые две недели на служебных палубах вполне примелькался.

На пятой

остановке выходим из турболифта. Сворачиваем в один коридор, потом в ещё один. Сенька снова использует карточку, открывает дверь, и мы оказываемся в кладовой – очень похожей на ту, в которой мы переодевались. Достаём фонарик и резак. Оглядываемся – всё верно, вентиляционная решётка там, где и должна быть. Одеваем респираторы, Сенька подсаживает меня, и я срезаю уже третью за сегодняшний день решётку. Хм, а мне это уже даже начинает нравиться – не пойти ли мне в техники после школы, а?

– Что там по поворотам? – спрашиваю тихо.

– Семь пропускаем, восьмой налево. От него четыре пропускаем, пятый налево, там кладовка, коридор и наша пусковая площадка.

Ползём не торопясь, аккуратно, стараясь не шуметь. Красивый белый земной костюм просто на глазах становится тёмно-серым. Переодеваться нам уже не во что – но нам это и не нужно. Кому там, внизу, какая разница, грязные на нас костюмы или не очень? Главное – я буду первый из нашей группы, кто вообще когда-нибудь добирался до поверхности; а уж училкин Мишенька-ангелочек просто сдохнет от зависти. А если мы вместе с папой совершим какое-нибудь научное открытие, то тогда… Тогда…

Что будет «тогда», придумать не успеваю. Мы добираемся до нужной кладовой, режу прутья, спускаемся вниз. Рюкзаки, респираторы и резак оставляем, дальше они нам уже не понадобятся.

Выходим наружу, коридор предсказуемо пуст, однако не так далеко слышны голоса и металлический лязг. Похоже, погрузка уже началась.

Очень осторожно выглядываем на пусковую. Так и есть – челнок стоит уже открытый, и четверо техников по очереди затаскивают туда по трапу контейнеры.

Сенька шепчет мне в ухо.

– Помнишь? Налево грузовой отсек, наверх салон и кабина пилотов, прямо камбуз и санузел, направо ангар.

Я киваю головой. Осталось дождаться нужного момента. Вот несут один контейнер, вот второй… Техники перебрасываются шутками и по сторонам не глядят. Тихо, как мышки, мы прокрадываемся за их спинами и бесшумно ныряем в правый проём.

Получилось! В ангаре полутемно, по стенам с каждой стороны стоят по два четырёхметровых золотых экзоскафа – мне почему-то сразу вспоминаются стражники-великаны из какой-то книжки со сказками. Нагрудные кабины приоткрыты, лесенки с перилами стоят сбоку.

– Лезем в дальний справа! – говорю я совсем тихо.

Аккуратно, практически неслышно, мы поднимаемся по лестнице. Я иду первым – втискиваюсь, перелезаю через край кабины, свешиваю ноги вниз и с головой оказываюсь

в правой «штанине».

Сеньке нужно занять левую, а потому ему сперва приходится в буквальном смысле пройти мне по голове. Я негромко ойкаю. Затем слышу, как Сенька соскальзывает внутрь второй штанины.

– Порядок! – шепчет оттуда. – Я проверил. Снаружи тебя совсем не видно, даже если вплотную к экзоскафу подойти.

Я смотрю на время.

– Пуск через три стандартных часа. Главное, тихо сидим.

Итак, наш план целиком и полностью удался. За три часа нас не хватятся – в школьном центре все заняты: кто рисует, кто смотрит телек, кто играется в игры; когда хватятся, мы уже стартуем. Яйцеголовый из турболифта тоже ничего не заподозрил – иначе уже поднял бы тревогу. Слышно, как техники, переговариваясь, проносят в грузовой отсек очередной контейнер с оборудованием. Потом ещё один.

Внезапно в ангаре ярко зажигается свет. Теперь голоса техников звучат громко, совсем рядом.

– Куда им столько барахла? Они там внизу что, вечеринку на неделю запланировали? Ставь вот сюда.

Я перестаю дышать. Сквозь толстое бронестекло кабины видны тени проходящих мимо техников. Затем слышится тяжёлый тупой стук контейнера о палубу ангара. Техники уходят. Сенька был абсолютно прав – мы так хорошо спрятались, что никто не может нас увидеть, даже стоя в метре от экзоскафа.

Я снова гляжу на время. Прошло всего-то пятнадцать минут.

Опять слышны голоса, кто-то с кем-то спорит. Мне кажется, что я слышу голос отца. Затем техники проносят в ангар ещё один тяжёлый ящик и ставят рядом с первым.

– Ребят, может хватит? Вы как вообще собираетесь стартовать, вы же с места не сдвинетесь? – весёлый голос звучит совсем рядом. Я сильно вздрагиваю.

– Так нам же вниз, а не вверх! – этот голос мне знаком. Анатолий Сергеевич, Сенькин папа. – Главное, чтобы шлюз вовремя открыли!

– А горизонтального ускорения вам кто столько дополнительного даст? Я, пинком под зад? Вот уж спасибо, у меня ботинки не железные!

– Ничего-ничего, справимся. Случай особый, одних датчиков для замера надо будет ставить два десятка. Расслабься, ещё контейнер – и всё.

Голоса стихают. Затем снова топот ног техников, снова металлический стук ящика о палубу. Затем свет в ангаре гаснет. Я выдыхаю с облегчением.

Проходит ещё полчаса или чуть больше. Штанина экзоскафа, сперва казавшаяся такой уютной, оказывается на поверку тесной и неудобной. В ноги, в зад и в бока упираются какие-то металлические то ли скобы, то ли контакты. А самая большая – это педаль, на которую ногу ставят. Под самый мне подбородок, и несёт от неё металлом, горелым машинным маслом и пылью. Я пытаюсь пошевелиться и как-то поменять положение, но получается у меня это очень плохо. Места, в которые врезались железяки, начинают противно ныть.