А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы
Шрифт:
Для своих «немцев» сделала подарок– панно собора Христа Спасителя в лоскутной мозаике. Накупила русского шоколада. Для будущей внучки Нины погремушек из СССР. Чемодан собран. Мой длинный перелёт и я в Германии.
В Штутгарте встретили с цветами и объятиями. Новые впечатления от полутора часов пути до дома, который находился в Швебишгмюнде. Странное ощущение возникло у меня, как только села в самолёт: старший сын рядом. Я ехала в путешествие вместе с ним. Он стал моим Ангелом – хранителем на всё моё путешествие в чужой стране. То, что Димка со мной, чувствовала на физическом уровне. Как говорят, кожей. Сама себе придумала? Пусть и так, но мне было спокойно, как
Германия. Воздух, как небо.
И солнечны сливы в саду.
И утро, как свежесть от хлеба.
Боль есть. Но опять же… живу.
Дышу, наслаждаясь покоем,
Где звон колокольный в тиши.
Здесь всё абсолютно иное.
Приют для уставшей души.
Мне выделили комнату, где на полу в вазе из дизайнерского стекла стояли огромные восхитительные гладиолусы. В аэропорт не повезли из-за их размера. Они были срезаны на поле для меня. Радушный приём и цветы – такая малость. Но я ощутила себя вновь немножечко счастливой. Ещё маленькая приятность – собор Христа Спасителя понравился моим друзьям.
Вот только Георг долго сопротивлялся подарку:
– Это так дорого! Ручная работа.
Мне лестно слышать такие слова от него. Еле уговорила. Кто бы так ценил авторские ручные работы в России? В своём Отечестве пророков нет, к сожалению.
В первое же воскресенье мы отправились на озеро Ellwangen купаться и загорать. Разница во времени меня немного разбалансировала, но я наслаждалась всем. Пыталась настроиться только на отдых и на новые впечатления. Понемногу удавалось.
Погода была прохладной. Для местного населения. Для russische Frau вода была великолепной, и я плавала, плавала, плавала. На волнах озера покачивались яхты, утки-гуси и я. Надувные матрасы проносили мимо своих пассажиров. В очередном своём заплыве я, повернув голову, увидела молодого парнишку, который мирно спал на своём кораблике– матрасе. Он проплывал достаточно близко, и я замерла в воде, чтобы пропустить. Лица его не увидела, увидела татуировку на лодыжке: японский иероглиф. Вспышка! Секунда! Я почти схватилась за край матраса: Димка! У моего сына был такой же иероглиф и, именно, там же, где у парнишки. Меня выбросило из воды.
Отдышалась и к Нине, выговориться. В Германии о таком говорят: «прикоснулся», дал о себе знать. Не надо меня убеждать, что я сходила с ума от своего горя. Мои ощущения от близости сына подтвердились. Немного отпустило. Начала дышать, а не задыхаться от боли, которая, как обычно, петлёй на шее.
Германия. Горы и горы.
И море повсюду цветов.
Моё растворённое горе.
Шаг к счастью частично готов.
И яхты стоят у причала,
Все мачты подняв к небесам.
Я жить начинаю сначала,
Плывя по зелёным волнам.
Мне солнце глаза заливает,
Так ярок он – летний денёк.
Я в этом такая нагая.
Ещё… прикоснулся сынок.
Нина и Георг работали. Утром я не выходила к завтраку, давала им время для личного общения. Понимала, что чужой человек в доме, пусть и большом, это напряжение и ущемление во времени и в пространстве. Ограничения, в любом случае. Просыпалась рано, читала Акунина «Турецкий гамбит» или смотрела в окно, где небо и листва создавали завораживающую картину. Гладила свою память, уговаривала, жалела и лелеяла. Просила её дать мне отдохнуть от моей безысходной
Позавтракав, выходила в сад босиком и бродила по траве вокруг дома. Покой и умиротворение – это всё, что чувствовала в саду. Две огромные сливы уже были с плодами. Десерт на завтрак. Слива «ренклод» напоминала моё детство. Такое же раскидистое дерево с золотисто-жёлтыми, очень сочными, круглыми плодами росло в саду у моей бабушки и моего дедушки на Кубани. Набрав целую миску слив, объедалась вкуснятиной, которая была невероятно сладкой и сочной. Сок, как в детстве, восхитительно стекал по щекам и рукам.
Германия. В небо сквозь сливу
Смотрю, созерцая себя.
Всё просто. Достойно. Красиво.
И это, как будто, не я.
Забавно ворона гуляет,
Так важно ступая по мху.
Прогулка её заставляет
Задуматься. Вдруг что пойму…
Непуганые вороны и кот Моррис забавляли. Коту четырнадцать лет. Он, как настоящий матёрый котяра, гулял сам по себе. Моррис имел всего один клык из всех зубов. Однако это не мешало ему, в благодарность за вкусняшки, будто дома его вовсе не кормят, приносить по ночам соседке фрау Ланц мышей и складывать их у неё на крылечке. Удивлению моему не было предела: мышей всегда не меньше шести-восьми штук. Как он с ними справлялся?
Георг внёс ясность:
– Моррис их до смерти засасывает.
Юморист Георг. Совсем не похож на обычного немца, который сух и неэмоционален. Георг – взрыв позитива. Так радоваться пакету «безе», который мы с Ниной купили для него в кондитерской, мог только ребёнок. С обнимашками и восторгом. Бальзам на душу. У Нины протекал сложный период восстановления самой себя. Иногда мне хотелось её прижать к себе и гладить по головке, как маленькую девочку, но я боялась её обидеть своей жалостью. Конечно, мы с ней говорили много и долго. Нина работала до обеда. Георг иногда до ночи. У нас было время путешествовать по соседним городкам и деревням, которые меня не переставали восхищать своей сказочной кукольностью, и беседовать. Впитывала всё. Стойкое ощущение от первого посещения Германии – красота, чистота и умиротворение.
Эти домики – игрушки.
И цветы, цветы, цветы.
И костёлы, и церквушки.
Замки, башни и мосты.
И приветливое солнце
Заливает мне глаза.
Что тут делать остаётся?
Тает скорбная душа.
Наслаждается покоем.
Миротворен каждый шаг.
Я в Германии. И что же?
Liebe Deutschland. Liebe. Ja!
* .
Полное наслаждение,
Будто в раю нахожусь.
Птичье за окнами пение.
Полнится розовый куст.
Нина и Георг распланировали весь мой отпуск: путешествий предстояло много. Я приехала в другую страну за новыми впечатлениями. Они выстраивали заново свои отношения. В тот сложный год мы были нужны друг другу. Мой приезд вносил суматоху в их размеренную жизнь, но и давал возможность отвлечься от своих проблем: гости всегда требуют внимания, как бы то ни было. Через интернет Георг купил мне фотоаппарат. Он, кроме всего прочего, профи в фотографии. Его великолепные работы не только украшали стены их дома, но и печатались в солидных журналах. Я рада поучиться у такого гуру искусству фотографии. Доходило до комизма.