Абджед, хевез, хютти... Роман приключений. Том 4
Шрифт:
Очевидно, перед Борисом открывались новые возможности. Партия была далеко.
Сергей побледнел:
— Знаешь, Козодоевский, об этом мы поговорим после. Когда выберемся отсюда. А сейчас ссориться нет смысла. Понял?
Ссора зазвенела и оборвалась. Помолчали…
— Руки-то ведь зажили, — спокойно продолжал Сережа. — Как же это так?.. Сколько же времени?..
Арт усмехнулся:
— За несколько дней, что мы потеряли, нас могли перенести на другой конец земли.
Сергей невесело отшутился:
— Во всяком случае, мы не можем пожаловаться на наши
Над домом пронесся густой металлический удар. Уикли вздохнул; интимно и тихо он обратился к Броунингу:
— Похоже на гонг. К обеду или к завтраку… Жаль, что у меня совершенно нет аппетита.
Звук так же неожиданно прекратился. Снова и надолго воцарилась глупая тишина. Когда она окончательно сомкнулась над удрученными головами, двери комнаты гладко разошлись. Внушительная фигура, похожая на Антония и Клеопатру из паноптикума, подняла руку, очевидно, для приветствия, и произнесла по-русски:
— Прошу следовать за нами.
Пленники ринулись в открывшуюся дверь нестройной гурьбой. Путаясь в длиннополых хитонах и шарахаясь от предметов неизвестной роскоши, они попали в комнату, освещенную закатом. По стенам тянулись резные дубовые полки с книгами в дорогих переплетах. Фигура указала с округлой вежливостью на глубокие кресла:
— Прошу… подождать.
На письменном столе лежала книга в красном переплете с золотом. Арт ахнул и медленно стиснул локоть Бориса. Тот трепетно прочел четкие золотые буквы.
«Том XVIII. Вл. Ил. Ульянов (Ленин)».
Сергей не успел отозваться. К нему медленно подходил человек с прекрасным открытым лицом, дородный, в бледно-лиловом хитоне с золотой вышивкой. Каштановые с проседью кудри были стянуты серебряным пояском. В правой руке человек держал книгу, заложив меж страниц палец. Новоприбывший величественно опустился в кресло. Несколько минут он пытливо изучал лица гостей. Наконец пошел гортанный, глуховатый голос:
— Совет поручил мне, дорогие гости, до вашего представления ему выяснить, кто вы, откуда, куда направлялись и зачем попали в наши горы.
«По-русски жарит “наши горы”», — мысленно уцепился Сергей.
Незнакомец опустил и медленно поднял большие белые веки.
— Личности некоторых из вас нам удалось установить благодаря бумагам, имевшимся при вас в момент вашего… когда вы к нам попали. Но не все имена нам известны. Кроме того, судя по документам, отсутствуют Иносент Смайлерс и Иаков О’Греннель. Если вы сообщите, где оставлены ваши друзья, они будут препровождены к вам в кратчайший срок. Я слушаю, — обратился он к Арту, заметив, что англичанин порывается говорить. И добавил: — Если вам удобней говорить на вашем родном языке, говорите.
С самого начала своей речи Арт решил, что лгать не стоит: перекрестным допросом всегда можно сбить с толку бедного Уикли. Надо только быть как можно пунктуальнее в датах.
Лицо хозяина оставалось благосклонно бесстрастным.
— …И вот мы очутились здесь. Если я чего-нибудь не сказал, значит, это выпало у меня из памяти.
Следующим докладывал Сергей. Он был также точен. Затем Козодоевский, Джонни
— Успокойся, сердынько, успокойся.
Очередь исповедываться была за Александром Тимофеевичем, но хозяин забыл о нем…
— Своими рассказами вы доставили мне немалое удовольствие. В наше время такие авантюры случаются довольно редко. С нашей стороны мы постараемся обогатить дальнейший материал ваших воспоминаний. Вы будете представлены верховному совету.
В соседней комнате пустым желудкам пленников было даровано спокойствие. Узкий стол изобиловал тропическими фруктами, легким воздушным хлебом и тоненькими сухарями, тающими во рту. Молоко, холодная вода и светлое виноградное вино переливались в высоких графинах. Молчаливое присутствие хозяина веяло мудрой сдержанностью.
Последний сухарик достался Броунингу. Хозяин терпеливо дождался конца и, подойдя к стене, нажал кнопку. Опять экспедиция перекочевала гуськом в новое помещение. Небольшая комнатка вздрогнула и начала стремительно опускаться. «Лифт», — сообразили городские друзья. Галина изо всех сил схватила за пояс изумленного Джелала. Но вот движение изменилось: казалось, что кабинка несется куда-то в сторону, мягко вздрагивая на рессорах.
Качнуло. Дверь со звоном распахнулась. Экспедицию поглотила комната, блестящая и черная, как антрацит. В высоких креслах восседало трое в таких же, как у хозяина, бледно-лиловых хитонах Лица поражали сходством и академическим благообразием. Два матовых солнца на тонких бронзовых цепях заливали комнату печальным спокойствием. Пленники прижались друг к другу. В музейной тишине явственно зажурчало их напряженное животное дыхание.
Вдруг солнца, освещающие комнату, погасли, и возник нежный полумрак. Над головой поднявшегося члена совета вспыхнул маленький вращающийся куб. Он увеличивался в объеме, меняя форму и краски. Пробежав все цвета радуги, куб расплылся в круг, сияющий, как венчик на иконах…
— Опиум! — вполголоса вырвалось у Сергея хрипловатым баском.
Круг стал розоватой, в белых пятнах, звездой. Козодоевский неожиданно выступил вперед: ему перехватила горло нервная спазма. Пятнистая звезда засияла немеркнущим сольфериновым светом.
Глава семнадцатая
ЗАПИСКИ
Силою духа, а не механикой движется жизнь на Гималаях.
Сергей и Броунинг ведут себя, как литературные коммунисты в какой-нибудь утопии, изданной ГИЗом! Они деловито разгуливают с посвященными и трогают всякие приспособления. Посвященные терпят и даже все объясняют им! Вообще странно.
Я был в сяду Эвгелеха. Эвгелех — директор силовых установок Царства. Он занимал меня всячески. Рассказывал о машинах, но я мало понял и будто я не понимаю, что все это только разговорчики.