Абсолютное оружие (сборник)
Шрифт:
Рука об руку двойники зашагали к флиперу.
Открыв дверь, Мэвис пронзительно вскрикнула, всплеснула руками и упала в обморок.
Позднее, когда мужья привели ее в чувство, она в какой-то степени овладела собой.
– Получилось, Эверетт! – сказала она. – Эверетт!
– Это я, – отозвался Эверетт. – Познакомься с моим родичем Коннором Лох мак Байртром.
– Невероятно! – вскричала миссис Бартолд.
– Значит, мы похожи? – спросил ее супруг.
– Неразличимо!
– Отныне и присно, – повелел Бартолд, – считай нас обоих Эвереттом Бартолдом. За тобой будут следить сыщики и следователи страховой фирмы. Помни: твоим супругом может быть любой из нас или оба вместе. Обращайся с нами совершенно одинаково.
– Как хочешь, дорогой, – с напускной застенчивостью проворковала Мэвис.
– Разумеется, кроме того… то есть кроме как в сфере… сфере… черт возьми, Мэвис, неужели ты сама не разбираешься, кто из нас – я?
– Конечно, разбираюсь, милый, – проворковала Мэвис. – Жена везде узнает своего мужа.
С приходом двух Эвереттов Бартолдов в помещении «Межвременной Страховки» воцарились ужас, смятение, страх и бестолковая лихорадка телефонных звонков.
– Первый случай подобного рода за пятнадцать лет, – сообщил мистер Гринз. – О господи! Вы, конечно, согласны на детальный осмотр?
Их ощупывали и мяли врачи. Врачи обнаружили расхождения, каковые скрупулезно перечислили, обозначив их длинными латинскими терминами. Однако все эти расхождения не выходили из нормального диапазона отклонений, какие бывают у темпоральных двойников.
Инженерно-технические работники «Межвременной Страховки» выверили темпорометр, установленный на флипере. Они осмотрели приборы управления – на них были заданы эпохи: Настоящее, 1912, 1869, 1676 и 1595. На перфоленте был пробит и 662 год – год запретный, – но, как показывал темпорометр, эта команда не была исполнена. Бартолд объяснил, что случайно задел не те кнопки, а потом счел за благо оставить все как есть.
Подозрительно, но не дает оснований отказать в выплате премии.
Мистер Гринз предложил компромиссное решение, которое оба Бартолда отвергли. Он предложил два других, которые постигла та же участь.
Последняя беседа состоялась в кабинете Гринза. Два Бартолда расселись по обе стороны письменного стола, и вид у них был такой, будто вся эта история им наскучила.
– Хоть убейте, не понимаю, – сказал Гринз. – Для эпох, по которым перемещались вы, сэр, и вы, сэр, вероятность попадания в зеркальную трещину составляет примерно одну миллионную!
– Видимо, эта одна миллионная себя и показала, – заметил Бартолд, а Байртр кивнул.
– Но как-то все кажется не… ну да ладно, чему быть, того не миновать. Вы уладили вопрос о своем дальнейшем сосуществовании?
Бартолд протянул Гринзу документ, подписанный
– Отбудет он, незамедлительно после получения компенсации.
– Вас это устраивает, сэр? – обратился Гринз к Байртру.
– Еще бы, – ответил Байртр. – Все равно, мне здесь не по нутру.
– То есть как это, сэр?
– Я хочу сказать, – заторопился Байртр, – мне всегда хотелось оторваться от общества, знаете, такая у меня затаенная мечта – жить в укромном месте, на природе, среди простых людей и так далее…
– Понятно, – с сомнением в голосе произнес мистер Гринз. – А вы разделяете эти чувства, сэр? – обратился он к Бартолду.
– Безусловно, – категорически заявил Бартолд. – У меня точно те же затаенные мечты. Но кто-то из нас вынужден остаться – из чувства долга, знаете ли, – так вот, остаться согласился я.
– Понятно, – повторил Гринз, хоть тоном он ясно показывал, что ему решительно ничего не понятно. – Гм. Хорошо. Вам сейчас выписывают чеки – вам, сэр, и вам, сэр. Можете получить завтра же с утра… Конечно, если до тех пор нам не представят доказательств вашей недобросовестности.
Бартолд схватил Байртра за руку и потащил к вертолету-автомату, причем сознательно не сел в первый же свободный.
Он нажал клавишу управления, потом посмотрел назад – нет ли погони. Потом обшарил кабину вертолета, проверяя, нет ли скрытой кинокамеры или звукозаписывающей аппаратуры. И лишь после этого заговорил с Байртром.
– Ты безнадежный кретин! Эта шуточка может обойтись нам в целое состояние! Гринз, несомненно, держит нас теперь под наблюдением. Если заметят хоть что-нибудь – что-нибудь опровергающее наши права на премию, – это будет значить Каторжный Планетоид.
– Нам надо держаться начеку, – здраво рассудил Байртр.
– Рад, что ты это понимаешь, – отозвался Бартолд. – Вечером поиграем в картишки, поболтаем, попьем кофе и вообще все проделаем так, будто мы оба – Бартолды. Утром я поеду за чеками.
– Годится, – согласился Байртр. – С удовольствием вернусь. Не понимаю, как ты тут терпишь вокруг себя сталь и камень. Нет уж, я – в Ирландию. Стану ирландским королем!
– Не загадывай, рано еще.
Бартолд отпер дверь, и они вошли в дом.
– Здравствуй, милый, – произнесла Мэвис, глядя в пространство между ними.
– Ты уверяла, что всегда узнаешь меня, – сухо прокомментировал Бартолд.
– Конечно, узнаю, дорогой! – Мэвис одарила его нежной улыбкой. – Просто мне не хотелось обижать бедного мистера Байртра. Тебе кто-то звонил, милый. И еще позвонят. Котик, я тут проглядывала рекламные объявления о мехе эскаргов. Полярный марсианский эскарг чуть дороже простого канального, но…
– Кто-то звонил? – перебил ее Бартолд. – Кто же?