Абсолютное Зло и другие парадоксы объективной этики
Шрифт:
В последнее время ученые тоже стали склонятся к этой точке зрения. Так физик Пригожин, открыв неравновесные системы, сказал: «Материя – более не пассивная субстанция, описываемая в рамках механистической картины мира, ей также свойственна спонтанная активность». Я думаю, мы можем дополнить эту мысль словами: «источник этой спонтанной активности – то, что мы называем свободой».
Идея всеобщего развития имеет давнюю историю, не менее давнюю, чем библейская мысль «ничто не ново под Луной». Однако причины, цели и механизмы этого развития до сих пор остаются загадкой. «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку» сказал философ Гераклит и предложил идею развития в виде диалектики, по примеру диалога – когда стороны отстаивают свои точки
Неважно обстоят дела и у ученых. Все их усилия обнаружить механизмы последовательного самоусложнения материи ни к чему не привели. Самое большее, что можно сказать – поведение материи в определенных условиях становится непредсказумым уже просто потому что просчитать или смоделировать его слишком сложно, слишком много факторов играют роль в этих процессах. Не помогло ни одно из направлений исследований – ни Общая теория систем, ни Теория динамических систем, ни Кибернетика, ни Синергетика, ни Теория хаоса. (Конечно, это не значит, что сложная система каким-то образом имеет «свободу воли». Она все равно детерминирована – ее поведение подчиняется своим законам – и, поскольку оно так или иначе повторяется, его можно предсказать по меньшей мере статистически, неполнота наших знаний этому не мешает. Научились же люди предсказывать, например, погоду.)
Несколько лучше сложилась ситуация с обьяснением эволюции живой природы. И сам факт ее наличия, и некоторые механизмы не вызывают сомнений, но неясным остается главное: как появляется новое – те все более сложные формы жизни, которые собственно и олицетворяют собой эволюцию. Сами по себе ни случайные мутации, ни тем более отбор, на это не способны. Попытки повторить ключевые ступени эволюции рукотворно – сконструировать искусственный интеллект или создать искусственную жизнь – также не увенчались успехом.
Куда же идет эволюция? К чему развивается материя? Разумеется к свободе! Куда еще может стремиться свобода, лежащая в основании эволюции? Реализоваться, осуществить саму себя! Свобода – не только наша цель, но и цель всего мироздания, что, в принципе, вполне ожидаемо – иначе где бы мы сами взяли эту цель? Время идет в будущее, а что такое будущее? Это свобода – ее проявления, ее плоды. Свобода является тем общим, что характеризует, или отличает, все качественно новое – оно всегда более свободно. Конечно, измерять свободу так же трудно, как и понимать, но посмотрите – разве животные не свободнее мертвых тел? Разве более сложные системы не имеют больше степеней свободы? Разве умные люди не свободнее в своих поступках тех, кто слепо следует чужим советам? И разве сама свобода не символизирует для людей социальный прогресс?
Рост свободы наглядно проявляется в изменении характера детерминации – более сложные формы материи подчиняются и более сложной детерминации. Если мы можем описать движение камня в простых и понятных терминах причин и следствий, как описать поведение кошки или собаки? В их действиях мы тоже видим закономерности – они следуют законам выживания, но эти законы отражают уже не столько причинность, сколько целесообразность. А наше поведение? Разве наши свободные поступки имеют причины? Нет, но зато они имеют цели! Таким образом, причинностная детерминация, свойственная примитивным формам материи, вытесняется целенаправленностью. Поведение материи становится не только более свободным, в нем все явственней проступает смысл!
Чем дальше идет эволюция, тем многообразнее становится мир и, соответственно, тем больше возможностей для появления нового. Иными словами, чем свободнее мир, тем быстрее он развивается. Эволюция, а можно сказать и само время, постоянно ускоряется, к чему мы, находясь на ее
Избежать законов детерминизма, однако, нельзя. Все новое, созданное свободой, он тупо повторяет, превращая в старое. Повторения рождают законы и свобода подчиняется детерминизму – ведь законам нельзя не подчиняться. Ей приходится вновь творить, изобретая все более сложные и более свободные сущности. И потому мы не можем увидеть свободу. Как только мы добиваемся какого-то результата, как только мы воплощаем наш замысел в реальность, он вписывается в детерминизм соответственно его законов. Достижение результата обесценивает его и мы вынуждены ставить новые цели – ибо свободу невозможно обесценить. Она ускользает, она манит нас, чтобы опять на мгновение проявиться в чем-то неожиданном и необычном, что тут же превратится в старое и привычное. В этом и заключается ответ на вопрос «как могут уживаться детерминизм и свобода?» В этом же и ответ на вопрос – а что там было в начале? А также и на вопрос – что будет в конце: победа Добра, ужасная Тепловая смерть или полная неизвестность?
20 От пользы к красоте
Если вы решили, что свобода, к которой идет эволюция, гарантирует неминуемую победу добра, то это, конечно, не так – свобода не гарантирует даже собственное существование. Отсюда следует кстати, что и сама эволюция не гарантирована. Это касается и эволюции общества. Как мы говорили, прогресс хоть и ведет нас к свободе, не закономерен и не неизбежен – добро само по себе не победит. Его необходимо творить своими руками. Причем как и в случае эволюции, главное здесь – творить, создавать новое. Именно творчество делает людей свободнее.
С этим согласны не все. Некоторые полагают, что главная роль принадлежит рабочим и иным «пролетариям». Действительно, как например сочинение музыки помогает прогрессу, делает людей свободнее? Прогресс проявляется прежде всего в умножении практических благ, высвобождающих нас из тисков необходимости. Потому главное – труд! Именно труд создает блага, а он вовсе не обязательно связан с творчеством. На самом деле, конечно, связан. Во-первых, труд – это коллективный процесс. Сотрудничество – единственный способ производить больше, чем человеку нужно. Если каждый станет сам делать себе все необходимое, люди вернутся в пещеры, поскольку окажутся способны лишь собирать бананы. Сотрудничество же требует открыть в себе уникальные способности, стать личностью. Во-вторых, что еще важнее, польза труда прямо зависит от его созидательности, его творческого наполнения. Нетворческий труд наименее полезен.
Чтобы разобраться почему это так, представим все блага в виде пирамиды, на вершине которой – несколько абстрактных, таких как свобода, справедливость, истина, а в основании – множество конкретных товаров и услуг, доступных людям ежечасно и повсеместно. В середине пирамиды находятся институты, технологии, знания, организации и тому подобные общественно полезные сущности, которые делают возможным производство конкретных благ – от идеи до ее практического воплощения. Легко догадаться, что за видимым прогрессом в материальных благах стоит невидимый, но гораздо более существенный прогресс – в социальных институтах, в знаниях и идеях делающих эти блага возможными. А потому, в то время как все блага важны и полезны, чем выше на пирамиде располагается благо, тем более оно ценно.
Вы, однако, можете возразить, что напротив – чем ниже, чем конкретнее благо, тем оно полезней. Что за прок от истины, когда нечего есть? В этом возражении присутствует здравое зерно. Однако польза от конкретного блага, в силу конкретности, есть польза также для кого-то конкретного, и по этой же причине польза практического блага всегда субьективна. Говоря иначе, практическая польза заметнее человеку просто потому, что ему трудно увидеть всю пирамиду целиком. Он не понимает, что хлеб, например, невозможно сделать доступным, если в обществе нет стремления к справедливости. Предпочтение конкретных благ свойственно людям недалеким, не склонным задумываться, живущим одним днем.