Абсолютное зло
Шрифт:
Зал взорвался овациями. К оратору вышел мужчина в бейсболке, в драных штанах и такой же толстовке, сплошь покрытый татуировками, словно всю свою жизнь проведший в тюрьмах. Помимо всего прочего, на его шее болтались три килограммовые цепи, возможно даже золотые. Он пожал руку Председателю и обратился к собравшимся.
— Ёу, пипл! Хеллоу вам и гуд дэй мне, е! Я реально рад. Храни Императора Император! Я даже написал стих, ёу, — Ромати бросил косой взгляд на скучающего Сюзерена и стал декламировать.
— Я реально крут, обо мне не врут.
Государю,
Певец запрыгал, как обезьяна, и стал размахивать руками.
— Я, внатуре, чуваки, достоин награды.
Я рад за себя, да и вы тоже рады.
Выражаю респект Императору — челу.
Уважуха ему. От черного — белому!
Ромати упал на колени, скрестил руки на груди, причудливо оттопырив пальцы. Участники церемонии вновь захлопали в ладоши. Председатель вручил номинанту его награду: грамоту и медаль «За достижения в музыке и стихах».
Татуированный поклонился, поцеловал краешек мантии Императора и занял свое место где-то в середине зала.
Следующей свою награду получала та самая писательница, шедевр которой вернул год назад Воронцов. Медаль «За вклад в отечественную литературу» блеснула в свете огромных люстр. Прима детективного жанра, одетая в голубое платье фасона девятнадцатого века, пустила слезу и поделилась своими планами на будущее:
— В моем новом романе убийцей окажется шотландский вислоухий кот, который до смерти зацарапает своего хозяина, но это пока секрет. Слава Императору!
Клязьминская буквально рухнула на колени и с жадностью стала лобызать мантию Государя. Дошло до того, что писательницу пришлось оттаскивать силой, но та упиралась и исхитрилась-таки оторвать кусок горностаевой шкуры.
Император лишь глянул из-под короны и вновь погрузился в изучение нового «айфона». Сколько бедных зверьков умерло для изготовления наряда, и вспомнить страшно, а сколько народу, пока поймали тысячу грызунов, и думать не хочется. Специально для этого даже восстановили должность Главного Ловчего.
Немногословен оказался скульптор Ркацетелли, пообещавший отлить статую Императора, высотой в три километра, чтобы ее было видно с дальних концов Русландии. Боксер Незабалуев вообще ничего не сказал, едва не оторвав Председателю кисть во время рукопожатия. Футболисту Шершавину дали денег, чтобы он больше никогда не выходил на поле играть. Даже во дворовых командах. Певица Сисинович получила орден «Вау-вау VI степени», продемонстрировав всем свою честно заслуженную «степень» и заработав громогласное «вау» от всех присутствующих, включая Председателя и самого Императора, который на мгновение оторвал свой взгляд от «айфона». Юморист Мавсисян отделался скромным «спасибо» и полугодовой путевкой (с обязательным вояжем и без права дарения) в пустыню Гоби для всей семьи.
Почти четыре часа длилась церемония. Награждали всех известных людей Московии: певцов, писателей, спортсменов, художников и скульпторов с юмористами. Даже бывших террористов, только не понятно за что. Под конец дошла очередь до чиновников и служащих. Министра по всяким аховым ситуациям
Градоправитель столицы Русландии получил оную в дар. Председатель же добавил к своему титулу приставку «Великий» и Костромскую губернию. Когда присутствующие стали откровенно засыпать, а сам Император похрапывать, дошла очередь и до Воронцова, который оказался последним в списке награждаемых.
— Дамы и господа! — Председатель обмакнул лоб батистовым платком, — И последняя, на сегодня, награда. От лица нашего Императора…
— Поди прочь, я сам! Рассусоливаешь тут, шоумен хренов, — Сюзерен убрал «айфон», протер глаза и поднялся с трона. — Тебе только пивнухи открывать.
Государь глянул в список и сказал.
— За отличную работу, проявленное мужество и героизм, и так далее и тому подобное, я награждаю следователя Имперского сыска — капитана Воронцова.
Побыстрее можно?
Виктор едва не бегом пересек Зал приемов и застыл перед Государем, вытянувшись в струну.
— Что за наряд у Вас, уважаемый? — презрительно фыркнул Сюзерен. — Чай, не на попойку пришли. Тут общество, как никак!
— Прошу прощения, Вашество, — склонил голову сыскарь. — Буквально из засады выдернули. Не успел переодеться, — не моргнув глазом, соврал Виктор. — Фрак от Версаче еще с прошлого задержания от крови не отстирал.
— Учитесь! — Государь обвел присутствующих взглядом. — Служит отечеству человек! Доволен ли ты своей работой и зарплатой? — вновь обратился ОН к Воронцову.
— Ну… — начал, было, следователь.
— Вот и ладушки! — оборвал его Правитель, не дав договорить. Сюзерен протянул руку за спину, и в его ладонь легла маленькая коробочка алого бархата.
— Ты, Воронцов, становишься завсегдатаем нашей премии. Обладатель трех медалей «За заслуги перед отечеством»! Я тут подумал и решил наградить тебя более щедро. Подойди ко мне, сын мой!
Виктор сглотнул слюну, набежавшую от волнения, и приблизился. Государь открыл коробочку и приколол награду на кожаную куртку сыскаря. В зале никто не мог увидеть, что именно досталось этому никчемному служаке, ибо тот стоял к ним спиной. Разгадку тайны огласил сам Правитель, разворачивая Воронцова лицом в зал.
— «Слеза Императора»! — и Государь смахнул свою, настоящую, скупую, что пробежала по припудренной щеке. Он хотел еще поцеловать лауреата в живот, но передумал. — Ну, и титул графа, до кучи.
Присутствующие на церемонии замерли. Еще бы! Это наивысшая награда Империи! Теперь Воронцов чуть ли не родственник Сюзерена. Таких наград всего пять: одна у Председателя, еще у Повелителя газа, Властелина нефти и у Министра гимнастки — Кабановой. Теперь еще и у обычного следователя. Ох, и перемоют ему кости журналисты! Подумаешь, отличился… Ну, нашел похищенные вагоны с книгами. Ну, узнал, кто стоит за расхищением имперского газа. Ну, предотвратил покушение на Министра транспорта и путей сообщений.