Адамант Хенны
Шрифт:
Землетрясение ровняло холмы, заставляя обезумевшие волны бросаться на истерзанный берег. Над Валимарскими горами паутина белых молний внезапно охватила золотую искру, Великого Орлангура, – и Дракон низринулся с небес. Объятый пламенем, он рухнул куда-то ближе к Восточным пределам Валинора…
– Кажись, всё! – заорал Маленький Гном, отбивая очередной выпад.
– Ох и будет же нам от Махала! – в тон ему откликнулся Торин, нанося смертельный удар…
Эльфийские воители не щадили себя. Оно и понятно – смерть для них лишь краткий перерыв в
– Фолко! Нет больше времени! – крикнул Олмер, не поворачивая головы.
Хоббит и сам знал, что времени больше нет. Он видел ползущее из-за Предела Мира всепожирающее Чудовище – не о таком ли говаривал Великий Орлангур? – видел Двоих в небесах… и понимал, что Золотой Дракон пал, отвлекая на себя всю мощь Валаров, и что мгновение спустя эта мощь обратится на них.
Решение пришло само. Простое и в то же время – страшное. Имя запылало в сознании подобно пожару, и в следующий миг, развернувшись, Фолко направил всю силу Адаманта на врата Залов Мандоса. Губы хоббита прошептали только что вспыхнувшее имя:
– Феанор!
По несчастной земле прокатился тяжкий вздох. Сражавшихся подкинуло, многие не удержались на ногах. Там, где, по мысли хоббита, должны были находиться Залы Мандоса, к самому поднебесью взлетел исполинский фонтан развороченной земли пополам с огнём. Но даже этот огонь не мог сравниться по блеску с ослепительно белым пламенным клинком, косо прорезавшим небосвод. И слуха хоббита достигли слова:
– Спасибо тебе, Фолко, сын Хэмфаста. Моё заточение кончилось! И теперь я поквитаюсь за всё!
В следующий миг над горами грянуло так, что хоббит едва не оглох. И тут из окутавших небо дымных облаков вынырнул знакомый силуэт Великого Дракона. Орлангур летел медленно, едва-едва удерживаясь в воздухе: одно крыло наполовину оторвано, из ран на землю низвергался настоящий кровавый ливень. Чешуя утратила весь блеск, покрытая копотью и кровью; эльфы задних рядов встретили дракона градом стрел, но тот даже не повернул головы, тяжело рухнув в мелкую воду рядом с хоббитом.
– Удачно ты с Феанором… – прохрипел Золотой Дракон. – Но только… смотри… я говорил… они таки прорвались…
Хоббит не ответил. Призрак Дагор Дагоррата вставал во всём кошмарном обличье. Он ДОЛЖЕН открыть Дверь! Что же для этого нужно сделать?.. И хоббит ещё глубже, уже чувствуя, что сжигает глаза, окунулся в безумное сияние Камня… в жилы хлынул палящий жар… и воля его, соединяясь с силой Адаманта, всесокрушающим тараном грянула в запертую Дверь.
И та не выдержала.
В ужасе отпрянули эльфы.
В ужасе застыли спутники Фолко.
Пасть слепого Ничто распахивалась перед ними… пасть слепого Ничто, где нет даже Тьмы – совсем ничего нет.
– Туда! – зарычал Дракон. Обернулся и поднял уцелевшее
Лишь на миг увидели Малыш и Торин смутные исполинские призраки, что поднялись над изглоданными огнём Валимарскими горами. Лишь на миг – но мощь и всесокрушающая сила их потрясали; казалось, сердца дерзких вот-вот разорвутся…
Удар, что обрушился на похитителей Адаманта, мог бы, наверное, поднять на воздух весь Ангбанд. Словно под чудовищным молотом, тело Орлангура превратилось в кровавое месиво из мяса, костей и золотой чешуи. Крылья сломаны, позвоночник перебит. Но голова уцелела, и голова эта прошептала последний приказ:
– Бегите!
Первым в бездну ринулся Форве, таща с собой истекающего кровью Маэлнора. Беарнас, тоже раненный, нёс на спине пронзённого десятком стрел Амрода. Саруман подхватил недвижное тело Эовин и тоже последовал за эльфами. Санделло своей рукой сперва швырнул в пролом Оэсси, а за ней – Фолко. Замыкали отступление гномы и Олмер.
Последнее, что видел хоббит уже выгорающими глазами, – как посланная Адамантом огненная волна покатилась навстречу Чудовищу Извне, смела его, опрокинула, погнала прочь, а вместе с ним – и тех Двоих.
Пролом закрывался.
И последним, кто проскользнул в него, был пламенный дух Феанора.
А потом к хоббиту пришла боль. Но уже сквозь неё, почти теряя сознание и соскальзывая в спасительное забытьё – уже неважно, беспамятства или смерти, – Фолко успел подумать: «А хорошо бы напоследок полежать на травке…»
Потом стало совсем плохо.
Он лежал на чём-то мягком и приятном. Обожжённую кожу холодил лёгкий ветерок. Его обнимала тьма. Он поднял руку – и пустые, выгоревшие глазницы отозвались приступом нестерпимой боли.
И тогда он заплакал.
Вокруг раздались встревоженные голоса. Чьи-то осторожные, заботливые руки поддерживали голову, подносили к губам прохладное питьё.
– Фолко, Фолко, ты меня слышишь? Слышишь меня? Ответь, прошу тебя! – Кажется, это голос Торина.
– С-с-лы-ы-ышу-у… Г-где я?.. Что… с Камнем?
– Всё в порядке, всё хорошо, мы вырвались! – Вроде бы это Оэсси… Но… неужели она плачет? – Адамант… он рядом с тобой! Под правой рукой!
– Г-где мы?.. Опишите…
– Мы на берегу моря. – Голос принца Форве срывался. – Над нами – серые скалы, что уходят к самому поднебесью. Языки каменных осыпей спускаются к волнам. Между скалами – лес. Сосны, ели… А мы – на опушке… покрытой мягкой-премягкой травой… Хотел бы я знать, где это мы оказались…
Губы хоббита чуть дрогнули в слабой улыбке, за которую он вновь поплатился болью. И вновь в сознании появилось ИМЯ. Только уже не Феанора. Не живого существа. Больше. Мира.
– Мы… мы за пределами Арды. Мы…
– Ты хочешь сказать – мы в ином мире? – Глубокий, исполненный силы голос был хоббиту незнаком. – Быть может, Феанор?
– Да. Мы – в ином. В ином мире. И… мы назовём его… – Слово рвалось на свободу. – Мы назовём его Хьёрвард.